В женевском музее Rath открылась выставка "Империя султанов. Оттоманское искусство из собрания Нассера Д. Халили". Знаменитая лондонская коллекция наконец-то доступна — почти 20 лет спустя после ее основания. Корреспондент Ъ АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ, побывавший на выставке, увидел в ней свидетельство громадного эстетического потенциала, которым обладает любая империя. Даже если не умеет им воспользоваться.
Для приехавшей из Лондона коллекции музей перекрасили красноватой охрой, установили высокие застекленные стенды — скорее архитектура, чем музейные установки, — а окна затянули огромными полотняными ширмами — скорее в японском, но все-таки в восточном духе. Посетителей пропускали через металлоискатели, охрана присутствовала в каждом зале. Открытие привлекло невероятное количество публики, что не редкость. Что редкость — посетители не убывали и в последующие недели. Впрочем, ажиотаж понятен. Открылась знаменитая коллекция Нассера Д. Халили, и 250 экспонатов фантастической красоты и редкости очертили образ 600-летней империи, о которой в России и в Европе поспешили забыть.
В течение многих лет турки действительно были грозой христианского мира и самой могущественной силой рока. Рядом с их завоеваниями меркнут истории столетних и тридцатилетних войн. В 1453-м Мехмед II аль-Фатих, Победитель, взял Константинополь, отныне и навсегда ставший Стамбулом. Оттоманская порта владела святынями мусульманского мира — Меккой, Мединой, Иерусалимом. Сулейман Великолепный, сын Селима I, расширил границы Империи на север, запад и восток — в пути на Европу захватив Молдавию, Трансильванию и Валахию, перерезав Днепр и Дон, дойдя до самой Вены и остановившись в нескольких днях пути от нынешней Женевы.
Туркам-воинам, их непобедимой пехоте и коннице посвящены первые залы выставки. Военная маска, закрывавшая лицо в бою, но способная стать и погребальной. Доспехи, мечи, пороховницы и мушкеты, убранные в золото и драгоценности. Воины носили на теле двойную защиту. Снаружи — мощную кольчугу из тяжелых колец с металлическими пластинами. Изнутри — полотняную рубаху, сплошь покрытую молитвами. Здесь можно увидеть одно из самых прославленных турецких знамен, такое сложное и литературное, как ни одно знамя на свете. На нем вышито имя Аллаха, Мухаммеда и четырех первых халифов. Другое знамя изображает Ду-И-Фагар, двойной меч Пророка. А рядом в витрине представлен миниатюрный походный Коран — 288 листов с 14 строчками на странице уместились в восьмиугольной книжке не более четырех пальцев высотой. И хотя завершение купола мечети, похожее на наконечник копья, напоминает о военной власти полумесяца, уже в первом зале понятна главная идея выставки: власть султана устанавливалась не только мечом, но и пером.
Монограмма султана тугра, заверявшая его указы — фирманы — всякий раз была непревзойденным образцом каллиграфического искусства, а красота фирманов иногда превосходила их смысл. Султаны, которые после Селима I именовались калифами и "тенью Бога на Земле", были не только воинами, но и покровителями искусств. И не только покровителями. Султаны сами становились поэтами, музыкантами, художниками. Их генеалогическое древо восходило от Ахмета III к Баязиду II, от Мурата I к Осману I, а далее, разумеется, к Адаму, первому человеку, который, соответственно, тоже был султаном, ремесленником и земледельцем. Принцев обучали ручной работе. Селим I и Сулейман Великолепный знали ювелирное ремесло, Мехмет II увлекался каллиграфией. Английские, американские, португальские офицеры служили в оттоманском флоте, итальянские и французские художники работали в дворцовых мастерских.
Один из залов так и называется — "Мастерская дворца". В витринах лежат черные с золотом переплеты и черная чашка для вина(!), которая совсем напомнила бы классическую греческую керамику, если б не мелкий золотой узор. Дюжина белых пиал с повторяющейся арабской надписью "Дар Его Превосходительству Абрахаму Линкольну". Серебряные сосуды, ткани. Словом, на выставке можно найти все, что касается бытовой жизни той самой султанской Турции, которая существовала 600 лет и исчезла только в 1918 г. От покрывал для кроватей, после гибели империи ставших настенным украшением, до надгробных покрывал.
Духовная жизнь двора представлена залами книги и каллиграфии. Каллиграфия, как часто на Востоке, считалась одним из верховных ремесел. Исламское искусство не знало религиозных изображений. Место иконы занимала надпись, и каллиграфия украшала мечети. В XIX веке принцы обязательно занимались каллиграфией, быть может видя в этом последнюю связь с древней исламской культурой — перед лицом западных влияний в точных науках и военном деле. Обучение каллиграфии сводилось не только к копированию образцов, но и к овладению мускульным контролем над линией, системе воспитанных рефлексов, требующих традиционной техники и традиционных письменных приборов.
В них, кроме понятных нам песочниц, перьев, ножей для бумаги, длинных ножниц, есть также палочки из яшмы и агата для закрепления на бумаге тонких листов золота. Пеналы, украшенные драгоценными камнями, и перья, сплошь покрытые золотом, свидетельствуют об отношении к письменности и о статусе грамоты. Самая же удивительная часть каллиграфического раздела — начертания золотом, выполненные на настоящих табачных листьях. Золотые буквы на прозрачной сухой ткани листа — великолепная иллюстрация столь близкой нам идеи. Это мысль о том, что все на свете можно сделать еще красивее и еще роскошнее. Имперская мысль.
Выставка открыта до 24 сентября ежедневно, кроме понедельника, по адресу Place Neuve, 4.