Хиллари Клинтон подарила Сергею Лаврову игрушечную кнопку, на которой вместо слова perezagruzka было написано peregruzka. Михаил Зыгарь считает это очень плохим знаком для будущего российско-американской дружбы.
Случилось нечто невероятное. Практически небо и земля поменялись местами. Нет, то, что сотрудники госдепа перепутали два довольно похожих русских слова "перегрузка" и "перезагрузка", конечно, удивительно. Но куда более странной стала последовавшая реакция СМИ по обе стороны океана.
Американские журналисты (из республиканского лагеря в первую очередь) за подобную ошибку оттоптались на госсекретаре по полной. "Хиллари осрамилась на весь мир", "Хиллари опозорила страну", "Хиллари запуталась в кнопках" — вот самые распространенные характеристики. О том, как упражнялись в шутках американские блогеры, не стоит и говорить.
А что же в России, где любая ошибка американцев в последние годы воспринималась как общенациональный праздник и долго-долго обсуждалась потом всем миром? Да ничего. Никаких шуток — все штатные антиамериканисты заняты серьезным обсуждением столь серьезного процесса, как "перезагрузка" российско-американских отношений, и им вовсе не до издевательств.
Эта любопытная деталь показывает в общем, как по-разному относятся друг к другу Москва и Вашингтон. Российская элита и в те минуты, когда она проклинает "вашингтонский обком", и в те, когда напряженно размышляет о "перезагрузке", относится к Америке очень серьезно. Американские власти же, надо признать, довольно легкомысленно. Отправляясь в первое европейское турне, Хиллари Клинтон не сочла нужным заехать в Россию, потому что посещала только те столицы, где ее ждали действительно важные и срочные переговоры. С российским министром она встретилась по дороге, потому что не встретиться было бы неприлично. И, как оказалось, встретилась, чтобы подарить ему сделанную второпях игрушечную кнопку.
После разговоров с американскими политиками и экспертами часто создается ощущение, что в США Россию считают большим ребенком, которого очень легко обидеть. "Российская тематика вообще-то далеко не самая важная в США,— уверяют обычно политологи.— Если говорить по правде, Иран, Ирак, Афганистан, Пакистан, Корея, даже Дарфур — все это намного большие проблемы, чем Россия. И если госдеп и Пентагон по привычке до сих пор включают Россию отдельной главой в какие-то свои традиционные отчеты — это скорее потому, что Кремль иначе обиделся бы".
Это, конечно, полуправда. В Вашингтоне есть люди, для которых Россия очень важна. Это огромная когорта профессиональных советологов — это в некотором смысле очень мощное российское лобби, которое кровно заинтересовано в том, чтобы Россия не была забыта. Распад Советского Союза был для этих людей колоссальной трагедией, поскольку, как казалось тогда, они больше никому не нужны, они выбрали неверные приоритеты в жизни, и у них нет шансов сделать карьеру. Впрочем, похожие чувства испытывали в тот момент, к примеру, все сотрудники ЦРУ, которым оказалось не с кем бороться.
В начале 1990-х эти обездоленные профессионалы начали поиск нового врага. Некоторые специалисты по Советскому Союзу, решив, что в ЦРУ им больше ничего не светит и ведомство могут закрыть (такой законопроект лежал в сенате несколько лет), перешли в ФБР и начали работать над разоблачением "русской мафии". Однако победило другое крыло — те, кто стал заниматься исламским терроризмом. Именно он и выиграл тендер на право считаться новым главным врагом Америки.
Отдельные представители советологического лобби вроде Кондолизы Райс сумели добиться карьерного продвижения, но в целом влияние этой группировки снизилось.
"Вставание России с колен" стало для представителей советологического лобби большим праздником. Они стали ему активно подыгрывать. Действительно, в последние годы российско-американские отношения напоминали тренировку двух спарринг-партнеров — и Москва, и Вашингтон с упоением нагнетали страсти. Владимир Путин клеймил советологов в иностранных интервью, но при этом все прекрасно понимали, как важны и полезны эти люди, ведь именно они создавали для России на Западе желанный имидж великой державы — страшной, мощной, угрожающей. Это была взаимовыгодная игра: специалисты по России востребованы, пока к "русской угрозе" относятся всерьез.
И поэтому peregruzka вместо perezagruzka — это, конечно, очень тревожный сигнал. Он подтверждает опасения, что для внешнеполитической команды президента Барака Обамы Россия все же далеко не так важна, как Пакистан, Афганистан, Иран, Ирак или же Дарфур. Белый дом не хочет обижать Россию, но не более того. Он понимает, что особой помощи от нее не дождешься, поэтому после некоторых раздумий предложение выступить посредником в переговорах с Ираном было сделано не Москве, а Анкаре. США готовы обсуждать с Россией договор СНВ, чтобы создавать видимость плодотворного сотрудничества. Правда, какое он имеет отношение к современной политической ситуации в мире? Влияние российского лобби на новую администрацию, видимо, настолько мало, что они даже не смогли правильно написать слово perezagruzka.
А это может означать только одно. Потепление в российско-американских отношениях долго не продлится. Российские власти могут простить любую критику и после этого сохранять любезность с "другом Джорджем" и "подругой Кондолизой". Но только не равнодушие. Как дети, честное слово.