"Российская экономика наконец-то проявляет признаки жизни. Минувшей весной, впервые с 1989 года, в России был зарегистрирован рост промышленного производства по отношению к тому же периоду прошлого года. Если принимать во внимание показатели еще и подпольной экономики, то годовой прирост в таком случае оценивается в 5%. Тем временем рубль преодолел в мае пятилетний период свободного падения и начал расти относительно доллара. В первом квартале доходы правительства были на 3,3% больше намеченного уровня — впервые в истории современной России. И инфляция, хотя уровень ее по-прежнему высок, тем не менее снизилась в июне до 6,7% против 18% в январе".
Этот панегирик состоянию российской экономики, появившийся на днях на страницах американской Journal of Commerce & Commercial, мог бы стать эпиграфом к предстоящему завтра выступлению в Госдуме Виктора Черномырдина. Если бы жанр парламентских выступлений предусматривал такой художественный прием. Литературе, однако, в парламентах делать нечего. В век господства электронных mass media свои законы диктуют приемы подачи событий, основанные на аудиовизуальном ряде, когда форма превалирует над содержанием. С этой точки зрения для массового зрителя (скорее всего выступление Черномырдина будет транслироваться по телевидению или, по крайней мере, в значительном объеме воспроизводиться в выпусках новостей) решающую роль станут играть такие элементы, как тональность голоса премьера или его манера держаться. Содержание выступления для тех, кто 17 декабря будет решать судьбу премьерского политического движения, ограничится набором образных фраз и выражений, близких к рекламным слоганам, вошедшим в каждый дом с телеэкранов. Именно эти яркие моменты выступления и будут затем многократно воспроизводиться средствами массовой информации, создавая имидж премьера. В данном случае конкретное содержание отчета главы правительства об итогах социально-экономического развития страны за шесть месяцев играет совершенно подчиненную роль.
Не будет большим преувеличением сказать, что и для значительной части депутатов отчет премьера сам по себе не интересен. Глава правительства явно нарушит сложившийся строй парламентской жизни, если в среду соберет в зале реально более 300 депутатов из общего количества в 450. Однако парламентская оппозиция этой закономерности вряд ли подчинится. Каждое слово премьера станет объектом весьма пристрастного анализа, при этом присутствие в Думе таких изощренных полемистов, как председатель комитета по экономической политике Сергей Глазьев и руководитель фракции "Яблоко" Григорий Явлинский, гарантирует качество парламентского ответа правительству. В принципе после того как был парирован июльский вотум недоверия, для кабинета не столь уж и важна реакция нижней палаты парламента на отчет премьера. В любом случае в тексте постановления Государственной думы об итогах социально-экономического развития России в I полугодии будет стоять традиционное "принять доклад председателя правительства к сведению".
Парламентской оппозиции надо прыгнуть выше своей головы, чтобы Дума отвергла доклад премьера как неудовлетворительно составленный, непрофессиональный и не отражающий реальное состояние российской экономики. Поэтому, очевидно, основная борьба развернется вокруг формулировок других пунктов постановления. Даже вероятное "признать работу правительства неудовлетворительной" будет для последнего не более чем простым сотрясением воздуха, после того как две недели назад президент недвусмысленно заявил о своей поддержке кабинета. Парламентские атаки на исполнительную власть приносят эффект обычно только тогда, когда главе государства необходим повод для проведения кадровых перестановок. Сейчас в таких услугах Борис Ельцин не испытывает нужды.
Тем не менее та часть постановления, которая, возможно, будет содержать в себе рекомендации по корректировке экономической политики, обращенные к исполнительной власти, представит несомненный интерес. Причем скорее в практическом, чем в теоретическом плане. Дело в том, что, как резонно отметил один из высокопоставленных сотрудников аппарата правительства, "трудно в экономике сказать что-либо принципиально новое — все, что мы услышим, уже раньше произносилось". Известна линия наступления на правительство Сергея Глазьева, а также оценки Григория Явлинского, коммуниста Геннадия Зюганова или агрария Михаила Лапшина. Известен, впрочем, и ответ правительства. Однако для практической политики существенно, сможет ли Дума принять согласованный развернутый текст рекомендаций или нет. Помимо самого факта нахождения консенсуса различными политическими силами в отношении экономического курса, для правительства, которое в своем большинстве уже ассоциирует себя с самостоятельным политическим движением, важно уяснить себе, на какой платформе возможна консолидация его наиболее сильных противников. Для планирования предвыборной кампании это дает необходимый материал о "болевых" точках, вокруг которых может складываться основная дискуссия по экономическим вопросам.
Мы вернемся к этой теме в ближайший четверг, когда Ъ даст свой анализ парламентского выступления Виктора Черномырдина. Зададимся вопросом о действительных итогах I полугодия. Иными словами, есть ли в чем отчитываться премьеру, или ему просто не остается ничего, кроме подмены сути красотой слога? Как ни странно, но приходится признать, что, по крайней мере в части своих обязательств, правительство может декларировать хорошие показатели на промежуточном финише. С формальной точки зрения, денежная программа выполняется вполне успешно. Чистые внутренние активы, так называемых монетарных властей (ЦБ + Минфин) на 1 июня составил 42,7 трлн рублей, что только на 7 трлн меньше программного уровня (зафиксированного в приложении к совместному Заявлению правительства и Центрального банка об экономической политике в 1995 году). Однако уровень чистых международных резервов превысил показатели, содержащиеся в этом заявлении, на 12 трлн рублей. Столь больная для левых тема "слабого рубля" в определенной степени закрывается укреплением его курса в конце весны — начале лета и установлением валютного коридора. И столь приятное для слуха слово "стабильность" все чаще звучит в зале заседаний Государственной думы.
К явным успехам правительства и Центрального банка можно отнести и тот факт, что российский бюджет в этом году не стал (пока) главным источником инфляции. Идеология бюджета 1995 года остается неизменной: его дефицит финансируется из неинфляционных источников. Так, по данным Центрального банка о кассовом исполнении федерального бюджета, за четыре месяца доля от реализации государственных ценных бумаг в покрытии дефицита достигла 65,1% против 10,5% в 1994 году. Впрочем, акцент на успехах монетарной политики будет радостно встречен лишь парламентскими "правыми", численность которых в совокупности не превышает 25-30%. Хотя из-за разобщенности "правых" и их мнения в этом случае разойдутся: в отличие от проправительственного Егора Гайдара, Григорий Явлинский и лидер политического движения "Вперед, Россия!" Борис Федоров (в прошлом министр финансов) встретят отчет правительства без энтузиазма уже по той причине, что успехи в антиинфляционной политике достигнуты без их прямого участия.
В данном случае у них есть-таки шанс отвести душу, поскольку эти успехи носят весьма и весьма относительной характер. По собственному признанию экспертов Минфина, "вопреки усилиям по сокращению дефицита бюджета, инфляция в течение января — апреля текущего года снижалась крайне вяло". Реально после топтания на месте в марте — апреле (8,9 и 8,5% соответственно) показатель инфляции снизился в мае до 7,5% и в июне — до 6,5-6,7%. Правда, у Виктора Черномырдина теоретически есть лазейка, чтобы, по крайней мере, разделить ответственность за это с Центральным банком, рост международных резервов которого в феврале — марте вызвал незапланированный прирост денежной массы. Министерство финансов в направленном премьеру отчете "Об эффективности антиинфляционных мер, принимаемых в соответствии с обязательствами Правительства Российской Федерации и Центрального банка Российской Федерации", недвусмысленно намекает на такой вариант, отмечая, что "важнейшей специфической чертой программы 1995 года является полная ответственность Банка России за решение задачи финансовой стабилизации в стране".
Тем не менее этот ход не приемлем для премьера. Во-первых, потому что в эту же среду будет решаться вопрос о кандидатуре на должность председателя Центрального банка. Претендующая на этот пост Татьяна Парамонова активно поддерживается премьером. А во-вторых, потому что, несмотря на всю уязвимость для критики экономической политики, отдать в случае успеха финансовой стабилизации (сейчас уже ясно, что, по крайней мере частично, этот успех может быть достигнут) все лавры Центральному банку будет для премьера политически недальновидным шагом. Тем более что у него есть как минимум два аргумента, которыми он может парировать обвинения в неспособности победить инфляцию. Прежде всего, именно Государственная дума приняла закон, позднее одобренный Советом федерации, о переоформлении просроченной задолженности (включая проценты) по централизованным кредитам, предоставленным АПК в 1992-1994 годах. Более того, в апреле правительственная комиссия по вопросам финансовой и денежно-кредитной политики под сильнейшим нажимом аграриев и представителей северных регионов рекомендовала ЦБ продлить срок возврата централизованных кредитов, выделенных в 1993-1994 годах под северный завоз и подлежащих погашению в I квартале этого года. Комиссия также рекомендовала банку отсрочить возврат централизованных кредитов, предоставленных предприятиям пищевой и перерабатывающей промышленности в 1993-1994 годах. Все эти решения правительственной комиссии противоречат Заявлению об экономической политике и демонстрируют перед парламентской оппозицией готовность правительства отступить от жестких принципов, когда речь заходит, например, о сельском хозяйстве. Впрочем, это не новость.
Более интересны цифры, которые могут лечь в основу другого аргумента правительства. Несмотря на декларации о необходимости принимать максимально жесткие (вплоть до банкротства) меры по борьбе с неплатежами, правительство поручением от 6 сентября прошлого года установило временный порядок, по которому предприятия сферы материального производства и бюджетные организации, имеющие задолженность по платежам в бюджет, вправе использовать до 30% средств, поступающих на их расчетные счета, на выплату заработной платы. Для первоочередных платежей в бюджет, следовательно, остается не более 70% поступающих средств (для ТЭК и лесной промышленности это соотношение составило 50 х 50). Такой порядок существует и сейчас. Несмотря на то что эксперты Минфина прямо называют это решение причиной роста недоимок в федеральный бюджет (только в апреле это увеличило сумму недопоступления на 2,4 трлн рублей), подобный шаг является наиболее ярким отражением пресловутой "социальной политики", о которой постоянно поет дружный хор парламентских "левых". Другим примером стало последнее заседание Трехсторонней комиссии (правительство — профсоюзы — предприниматели), в ходе которого правительство впервые выступило с инициативой повышения минимальной зарплаты.
Все это вместе взятое свидетельствует об определенном прагматизме кабинета, который, несмотря на критику технократов в отступлении от курса финансовой стабилизации, не забывает о таком понятии, как социальная база. О том, насколько это понятие сочетается с курсом нынешнего правительства, скажут декабрьские выборы. Хотя уже сейчас феноменальным кажется намерение кабинета совмещать стабилизационные меры с борьбой за симпатии массового избирателя. Удастся ли в полной мере отразить эти симпатии парламентской оппозиции, покажет завтрашее заседание. Если Дума сможет сформулировать более или менее внятный текст рекомендаций по корретировке экономической политики, правительству следует быть осторожным: в основе их может лежать объективная тенденция. Esse — percipi (быть --значит быть в восприятии).
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ