В конце прошлой недели было объявлено о заключении альянса между "Тройкой Диалог" и Standard Bank Group (см. "Ъ" от 6 марта). О том, что заставило компанию пойти на продажу 33% акций, почему компания не продалась госбанкам и на чем кроме зарплат она экономит во время кризиса, в интервью "Ъ" рассказал председатель совета директоров группы компаний "Тройка Диалог" РУБЕН ВАРДАНЯН.
— Когда вы задумались о поиске стратегического инвестора?
— Когда после сентябрьских событий стало ясно, что кризис затянется надолго, мы начали рассматривать несколько вариантов дальнейшего развития компании. В начале октября состоялась встреча партнеров "Тройки Диалог". На протяжении нескольких часов мы обсуждали модели дальнейшего развития. Еще раз было подтверждено решение партнерства о том, что мы хотим сохранить независимость и в условиях долгосрочного кризиса, несмотря на тяжелое время, оставаться лидерами. Мы понимали, что те, кто сумел сохранить людей, репутацию и структуру, при этом имеют достаточное финансирование, получат уникальный шанс использовать предоставляющиеся возможности для консолидации отрасли и закрепления собственных позиций.
— В качестве выхода из сложной ситуации вы рассматривали другие варианты, кроме привлечения стратегического инвестора?
— Да, во-первых, мы рассматривали привлечение долгосрочного финансирования на долговом рынке. Во-вторых, привлечение стратегического инвестора. В-третьих, альянс с коммерческим банком. В то же время мы не исключали возможность сочетания этих вариантов. В условиях глобального финансового кризиса и подрыва доверия между всеми участниками рынка выбор был не настолько широк. Если раньше было время продавцов, то теперь наступило время покупателей. Альянс мог состояться только с теми институтами, которые нас знали, нам доверяли и когда-то работали с нами. Со Standard Bank нас связывает долгосрочное партнерство. Уровень доверия, возможность сохранить независимость и развивать бизнес склонили партнеров в пользу стратегического альянса со Standard Bank.
— Но ведь еще в сентябре прошлого года вы говорили, что ни вопрос о возможной полной продаже, ни привлечение стратегических инвесторов не рассматриваете. Что заставило вас изменить свое мнение?
— В те дни мир менялся на глазах. Было понятно, что кризис затянется надолго и в условиях резко сократившейся ликвидности выжить и тем более развиваться будет нелегко. У нас было два сценария: свернуться и пережидать кризис или бороться и использовать открывающиеся возможности для расширения бизнеса. Оба сценария мы могли реализовать самостоятельно. В экономике возник вакуум — стоимость бизнеса всех крупных игроков резко снизилась. Если до кризиса Citigroup стоил $300 млрд, а "Тройка Диалог" — $3 млрд, то сейчас капитализация Citigroup — $8 млрд, а наш бизнес, исходя из состоявшейся сделки, стоит не менее $1 млрд. Если бы год назад кто-то сказал, что капитализация некоторых банков снизится в 15 раз, я бы никогда не поверил. Но сейчас с капитализацией около $9,5 млрд Standard Bank стоит дороже, чем Citigroup или Сбербанк. И эти люди, топ-менеджеры и владельцы Standard Bank, поверили в то, что Россия будет восстанавливаться быстрее, чем остальные страны, и в ней будет развиваться финансовый сектор.
— Основной проблемой "Тройки Диалог" в сентябре--октябре была задолженность перед кредиторами?
— Не совсем так. Отношение debt/equity (долга к капиталу) находилось на низком уровне, но в то же время у нас не было большого количества свободных денег. Единственной нашей задолженностью был синдицированный кредит на $130 млн, привлеченный у 12 банков. Мы должны его погасить в июле этого года. Тогда наши основные проблемы были связаны с рынком репо и с ликвидностью. Западные банки закрывали лимиты, возвращали заложенные по репо бумаги и требовали от нас денег. Возникла смертельно опасная ситуация — закупорка финансовой системы. Система замерла. Если бы ситуация, возникшая на рынке репо в сентябре, не разрешилась в течение трех недель, посыпались бы все банки и инвесткомпании. Система выдачи денег под залог акций и обратно не работала. Мы не могли получить деньги под залог тех ценных бумаг, которые у нас были.
— Какой объем ценных бумаг тогда был у вас?
— Миллиарды долларов. Собственно, наших ценных бумаг было не много, в основном это были бумаги наших клиентов. Раньше у нас были миллиардные обороты на рынке, но за три дня они уменьшились в десять раз. Сначала возникли проблемы у "КИТ Финанса" и Связь-банка. А когда и госбанки закрыли финансирование, пропал последний источник, дававший возможность перекредитоваться. Но вскоре госбанки вновь начали предоставлять деньги под залог ценных бумаг, и тогда неплатежи стали постепенно расшиваться.
— Альянс с коммерческим банком был необходим для получения рефинансирования в ЦБ?
— Да, и для этого тоже. По объему операций мы входим в двадцатку крупнейших игроков финансового рынка, но в отличие от банков мы лишены доступа к рефинансированию в ЦБ. Мы хотим играть на равных условиях, в том числе поэтому нами было принято решение развивать направление коммерческого банкинга. Как вы знаете, в октябре 2007 года "Тройка" купила банк "Брокер". Теперь благодаря альянсу со Standard Bank у нас два банка.
— Каких потенциальных кандидатов помимо Standard Bank вы рассматривали?
— Мы общались с несколькими банками.
— Среди них были Сбербанк и ВТБ?
— На этом этапе мы не рассматривали их в качестве потенциальных кандидатов. Я, как частное лицо, в прошлом году вместе с другими учредителями бизнес-школы "Сколково" взял в Сбербанке кредит на ее строительство. Для этого я заложил часть своих акций.
— Почему вы не рассматривали альянс с госбанками?
— Госбанк мог бы только поглотить "Тройку" или приобрести как минимум контрольный пакет. Такая модель нас не устроила бы.
— А все-таки кто был среди потенциальных кандидатов?
— Были международные институты, с которыми мы работали и обсуждали этот вопрос и ранее.
— JP Morgan?
— Не могу комментировать.
— Когда вы впервые начали сотрудничать со Standard Bank?
— Более четырех лет назад. Мы выступали финансовыми консультантами по многим сделкам на долговых рынках.
— Когда начались переговоры об альянсе со Standard Bank?
— Обсуждение потенциального партнерства велось давно, еще до кризиса. Потенциальных кандидатов было пять, в декабре остался один. Мы хотели развивать коммерческий банковский бизнес, а они — улучшить свои позиции на развивающихся рынках и в России. Работая вместе, мы могли бы консолидировать наши доли в финансовой отрасли и получить большие преимущества. Поэтому мы согласись на этот альянс, хотя сейчас не самое хорошее время для продажи. В январе мы начали вести более интенсивные переговоры, которые вылились в сделку. Помимо того что у нас появляется коммерческий банк, мы сможем использовать их колоссальный опыт работы в зарубежных странах. Они успешно работают на рынке синдицированных кредитов, активно торгуют на сырьевых рынках. Альянс со Standard Bank — это партнерство, открывающее для нас возможность использовать синергию опыта и знаний по работе на развивающихся рынках для консолидации финансовой отрасли. Кризис в этом отношении — это удачное время. Кроме того, мы получаем дополнительный "запас прочности" на случай ухудшения ситуации на рынке.
— То есть активно обсуждаемая на рынке информация о том, что Варданян продается за долги,— это миф?
— Да, это миф. Помимо кредита на $130 млн, у нас нет задолженности. Как и все участники рынка, мы получали деньги от Сбербанка, Газпромбанка, ВТБ и других только в рамках сделок репо.
— Сколько сейчас стоит "Тройка"?
— Трудно оценить, потому что в результате сделки за 33% акций мы получаем не только $200 млн наличными, но и банк с капиталом $100 млн и весь бизнес Standard Bank в России. По моим оценкам, "Тройка Диалог" стоит больше $1 млрд. Капитал объединенного банка составит $850 млн. Мы войдем в Топ-15 крупнейших банков по капиталу. В состав объединенной группы войдет Standard Bank, а также "Брокер" и остальные активы "Тройки Диалог". 33% будет принадлежать Standard Bank, а остальные 67% — партнерам "Тройки".
— Наверное, сейчас жалеете, что не продали "Тройку", когда за нее давали $3 млрд?
— Нет, не жалею. Некорректно сравнивать нынешние оценки с докризисными. Тогда было другое время. Мне предлагали продать всю "Тройку", и в ту оценку была включена премия за контроль.
— Если бы в 2007 году вам предложили продать часть компании, вы бы согласились?
— Возможно. Но тогда мы с партнерами не хотели отдавать 100%, а приобретение меньшей доли не интересовало потенциальных покупателей. Они хотели через определенное время довести свою долю до 100%.
— Standard Bank не хочет?
— Нет. Таких дополнительных условий в соглашении нет.
— Будут ли кадровые перестановки в российском Standard Bank?
— Нет, пока персонал останется прежним.
— Как изменится состав совета директоров "Тройки Диалог" и Standard Bank?
— Партнерство сохранится. Кроме того, будет создан новый орган — совет директоров из шести человек, в который войдут два представителя Standard Bank. Возможно, будет рассмотрено мое участие в органах управления Standard Bank plc.
— Сейчас в "Тройке Диалог" 109 партнеров. В результате допэмиссии их доли будут размыты. Были ли среди партнеров недовольные?
— Нет, ведь мы получаем деньги на развитие. Мы проводили голосование партнеров, и они одобрили сделку единогласно.
— Когда вы планируете получить одобрение регулятора и закрыть сделку?
— До конца мая.
— Какую роль в объединенной структуре будет исполнять бывший банк "Брокер", переименованный в банк "Тройка Диалог"?
— Мы покупали банк "Брокер" до кризиса и планировали, что он будет технической структурой, обсуживающей наших клиентов. Теперь, скорее всего, он будет оказывать услуги private banking. Объединенный банк будет работать под брендом "Тройка Диалог". Мы планируем продолжить консолидацию финансовых активов на базе "Тройки Диалог".
— Планируете ли вы консолидацию зарубежных активов "Тройки" с иностранными подразделениями Standard Bank? Например, в Лондоне и у вас, и у них есть офисы...
— В настоящий момент не планируем. Это вопрос оптимизации издержек.
— Как сейчас "Тройка" оптимизирует издержки?
— Мы их сократили на 30%. Было уволено около 400 человек — приблизительно 23% персонала. Этот уровень позволяет нам выйти на break even (уровень безубыточности).
— Насколько сократили зарплаты?
— По-разному. Сотрудникам, у которых заработная плата не превышала в рублевом эквиваленте $3 тыс., ее вообще не сокращали. Топ-менеджерам снизили по прогрессивной шкале. Максимальное снижение составило 25%.
— Кроме того, бонусы были сокращены на 70% по сравнению с прошлым годом...
— Не совсем так. По сравнению с прошлым годом совокупный объем не изменился. Однако есть отложенная часть, которая будет выплачена при определенных условиях. Но, например, некоторые топ-менеджеры и я вообще не получили бонусы, а снижение нашей зарплаты было максимальным в компании.
— Какие другие способы оптимизации расходов вы использовали?
— Основные наши расходы — это оплата труда. Вторая по объему статья расходов — это арендные платежи. Мы освободили или сдали в субаренду некоторые офисы в Москве и в регионах.
— Как дальше будете сокращать издержки?
— Это будет зависеть от доходов. Наступают тяжелые времена. Выживет тот, кто сможет быстро, жестко и правильно принять решения, даже если они окажутся болезненными.
— Как вы дальше будете выживать, учитывая то, что кризис еще продлится не один год?
— Нормально. Это не первый кризис, который прошла наша команда. И с каждым разом мы становимся сильнее.
— Вы ведь сейчас работаете на себестоимость...
— Да, но "Тройка Диалог" — это партнерство, и все понимают, что надо зарабатывать ради общей компании.
— В прошлом финансовом году чистая прибыль "Тройки Диалог" составила $10 млн, сколько планируете получить в этом?
— Рынок абсолютно непредсказуем, и нам трудно прогнозировать. У нас есть целевые ориентиры, которые я бы не хотел пока называть публично. Скажу, что мы надеемся получить прибыль.
— В сентябре вы полагали, что возможны три сценария дальнейшего развития экономики — саморегулирование, продолжительный хаос и коллапс. Сейчас мир находится в стадии продолжительного хаоса или коллапса?
— В последнее время многие иронизируют, что пока мы не то чтобы не видим свет в конце тоннеля, мы тоннель найти не можем. Сейчас в мире нет механизма принятия решений, который позволил бы скоординированно решать глобальные проблемы. При этом существует масса болевых вопросов. Пока власти не поймут, что прижаты к стенке и стоит острая необходимость выработки механизма решения проблем в мировом масштабе, ситуация продолжит ухудшаться и может действительно наступить экономический коллапс.
— Что должно произойти, чтобы власти поняли, что "прижаты к стенке"?
— В ближайшие год-два нас ждут банкротства нескольких государств среднего размера. Многие заблуждаются, что государство может спасти всех. Нас ждет разочарование в государстве как в собственнике, управляющем активами, которые оно сейчас получает. В первую очередь это касается не столько России, сколько развитых стран, таких как Великобритания и США. Не исключено, что в течение двух лет начнется процесс распада финансовой системы. Только тогда придет понимание, что старая модель устарела и государство не является панацеей от всех бед и спасителем от кризиса.
— Американский инвестор Джим Роджерс уверен, что не надо никого спасать, надо дать обанкротиться тем, кто стоит на грани краха...
— Это действительно так.
— То есть вы считаете, что российское правительство не должно было спасать "КИТ Финанс", Связь-банк и других?
— Сложно дать однозначный ответ на этот вопрос. После драки хорошо махать кулаками и строить из себя самых умных. Осенью все были уверены, что их надо было спасать во избежание социальных последствий.
— Вы считаете необходимыми усилия российских властей по поддержке курса рубля внутри коридора?
— С одной стороны, чудес не бывает, при падении цены на нефть рубль не может расти. В этом смысле решение о проведении девальвации было верным. Но с другой стороны, снижение курса национальной валюты не является основной проблемой. Слабая иена, например, позволила Японии построить вторую по размерам экономику в мире. Для России основная беда сейчас — это инфляция.
— Сколько продлится кризис?
— В течение трех-пяти лет, если сегодняшняя ситуация не улучшится.
— Вы уверены, что в течение этих пяти лет у вас не появится желание продать оставшийся пакет "Тройки"?
— Все может быть. Моя ответственность перед партнерами и акционерами сейчас заключается в принятии решений, исходя из текущих реалий глобального экономического кризиса. Сделка со Standard Bank предоставляет нам новые возможности — построить под нашим брендом уникальный финансовый институт, соединяющий в себе не только брокерский бизнес, но и коммерческий банк. Мечтали ли мы об этом? Нет. Считаем ли мы, что в условиях глобального экономического кризиса, подрыва доверия к финансовым институтам это правильно? Однозначно да. Считаю ли я, что это будет вечно? Предсказать будущее невозможно. Мы живем в условиях очень быстро меняющегося мира.