В издательстве "Текст" вышел новый роман неизвестного доселе автора С. Витицкого под названием "Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики". В выходных данных не приводится полное имя автора, что практикуется издательствами крайне редко. Учитывая это "упущение", а также тот факт, что книга издана "Текстом" очень оперативно — действие романа разворачивается буквально в наши дни — можно уверенно утверждать: за псевдонимом С. Витицкий скрывается весьма известный писатель, который, однако, имеет какие-то основания выступить с этой книгой инкогнито.
Опираясь непосредственно на текст романа, читатель этих оснований не угадает. Конечно, можно предположить, что скрывать свое подлинное имя заставляет автора высокий градус "исповедальности" книги (чем, впрочем, сегодня трудно кого-либо удивить). К тому же близость фабулы к реальной жизни автора заставляет его, как правило, не щадить не только себя, но и окружающих: ради красного словца, так сказать, писатель привлекает подробности жизни реальных персонажей, чем, как правило, последние оказываются крайне недовольны и уязвлены. Но если именно такое обстоятельство в данном случае заставило писателя скрыться за псевдонимом, то это политика вполне страусиная: недовольные прототипы, в отличие от постороннего читателя, наверняка тут же разгадают этот авторский маневр. Остается последнее предположение: сочинитель, скрывающийся под псевдонимом С. Витицкий, впервые выступает в жанре психологического и автобиографического романа и не желает, чтобы его новое сочинение читали под привычным углом зрения, сравнивая с прежними книгами. Конечно, важнее всего — хороша ли сама книга, проблему же авторства можно считать второстепенной; однако именно потому, что книга явно выходит из ряда нынешней беллетристической продукции, вопрос этот наверняка взволнует и читателей, и критику.
Эта книга — об интеллигенции, причем об одном ее поколении, о том, детство которого пришлось на войну. То есть о пресловутых "шестидесятниках": "До пятьдесят восьмого все они были злобные и опасные дураки (Великая Цель оправдывает средства); от пятьдесят восьмого до шестьдесят восьмого превращались они в дураков подобревших (позорно пачкать Великую Идею кровью); а после шестьдесят восьмого дурь у них развеялась, но зато и Великая Цель — тоже; теперь позади у них громоздились штабеля невинно убиенных, вокруг — загаженные и вонючие руины великих идей, а впереди не стало вообще ничего". С этим багажом герой повествования, ученый-естественник, не чуждый гуманитарных интересов, вступает в наши дни в большую политику.
Поскольку процитированный диагноз поставлен уже в первой трети романа, то читателю довольно быстро становится ясно, что ничего хорошего из "хождения во власть" героя не выйдет. Действительно, он довольно быстро запутывается в коридорах власти, не понимая и не принимая правил политической игры. Конечно же, матерые функционеры принимаются надувать его на каждом шагу, цинично посмеиваясь за его спиной над его интеллигентскими добродетелями и наивной верой в то, что власть может стать хорошей властью, если она оказывается в руках хорошего человека. К финалу, однако, герой убеждается, что не только случайные в политике интеллигенты, но и профессионалы не властны подчинить себе ход событий. История остается иррациональной и не подвластной ничьим усилиям. Более того, герою мнится, что она вообще не движется, а топчется на одном месте.
Отдельные главы книги напоминают страницы знаменитых авторов. Интеллигентский быт шестидесятых, описанный в ретроспекциях, вызывает в памяти книги Александра Зиновьева. Дилетантизм героя — не только политический, но и, так сказать, жизненный — заставляет припомнить Булата Окуджаву с его "Путешествием дилетантов", а некоторые авантюрные повороты сюжета — поздние романы братьев Вайнеров. Все же вместе заставляет мысленно перелистать братьев Стругацких, подробно описывавших бытие нашей интеллигенции в течение нескольких десятилетий — от прославленного "Понедельник начинается в субботу" до "Улитки на склоне". Однако при всей схожести есть и сильные отличия: никогда у Стругацких не было такого заряда горечи и такой интонации безнадежности. Эта книга говорит о поколении, которое не уставало жестоко обманываться. И не уставало снова с юношеской бодростью устремляться навстречу очередным вождям на очередном повороте истории.
Все это казалось бы отнюдь не новым, когда б не актуальность сюжета романа. В конце концов, вопрос, может ли интеллектуал в России быть политиком, продолжает оставаться актуальным. Кажется, все новые поколения интеллигентов готовы доказывать свою "этическую теорему", ступая на лестницу, которая, как им кажется, ведет вверх. И конечно же, никакой роман не убедит их, пока они не пройдут свой путь самостоятельно, что лестница ведет совсем не туда. Или, цитируя резюме этой книги, сформулированное другом главного героя, скептика и прагматика: "Если ты хочешь иметь дешевую колбасу, тебе придется делать ее из человечины". Дешевая колбаса — воистину наша национальная вера, и нужно быть законченным пессимистом, чтобы поставить эту веру под сомнение.
НИКОЛАЙ Ъ-КЛИМОНТОВИЧ