Оценки публике: за благотворительность — отлично, за компетентность — неудовлетворительно
В минувшую субботу в гостинице "Метрополь" прошел благотворительный аукцион "Современная русская живопись и графика", организованный в пользу московского Ожогового центра детской больницы #9 фирмой Sotheby`s при поддержке "Арт-Мифа", проекта "Надежда" и Фонда друзей русских детей. Торги, на которых ведущий Питер Баткин "отстучал" 25 основных и 3 дополнительных лота, отнюдь не напоминали солидный британский аукцион.
По-видимому, у нас скоро станет традицией к слову "аукцион" добавлять ограждающее от критики "благотворительный": за майским Christie`s в пользу Третьяковки последовал нынешний Sotheby`s. Действительно, неловко подвергать благое дело искусствоведческой и тем более коммерческой экспертизе. Однако так сложилось, что стук молотка, раздающийся с кафедры под девизом "Founded 1744", привлекает внимание критиков, дилеров и самих художников, жаждущих узнать, сколько же сегодня стоит то или иное произведение современного искусства.
Этого не дано было узнать присутствовавшим на торгах в "Метрополе". Одни устали следить с галерки за затянувшимся десертом покупателей (благотворительная акция была заявлена как "аукцион и обед", и создалось впечатление, что обед был на первом месте), другие — слушать пространный спич "свадебного генерала" Росса Перо, который учил собравшихся, как создавать малое предприятие. Нетерпеливые журналисты, да и некоторые несостоявшиеся покупатели покинули "Метрополь" около полуночи, когда Питер Баткин наконец-то взошел на кафедру. Мелькание аукционного молотка и репризы ведущего, достойные массовика-затейника, призваны были отвлечь внимание наиболее упорных журналистов, старательно проставлявших в каталоге аукционные цены. Их данные не всегда совпадают с официальным протоколом продаж, из которого, например, следует, что продано было все. У представителей прессы создалось иное впечатление.
Судя по реакции зала, покупателей не смущали цены. Досидевшие до десерта были готовы и без торгов пожертвовать на благое дело. Финансовые магнаты г-да Овчаренко, Березовский, Коротков, Орлов и другие внесли по $10 тыс., а то и больше в фонд детской больницы. За незначительным исключением публика была некомпетентной и путала салон невысокого полета с действительно современным искусством. Ничем иным нельзя объяснить всеобщий ажиотаж по поводу картины никому не известной Ирины Корсаковой. Ее "Барабанщик" — вялая стилизация под русский провинциальный портрет XVIII века — со старта в $2 тыс. взлетел до $12 тыс. только потому, что был вынесен на обложку каталога. Остальные лоты редко превышали ориентировочные цены — от $1 тыс. до $5-7 тыс. Побила все рекорды (и вышла за пределы всякого здравого смысла) цена в $22 тыс. за картину Николая Овчинникова "Видение черного квадрата на Белом доме", проданная пожелавшему остаться неизвестным москвичу. Возможно, покупатель знал, что Овчинников художник известный, но не был предупрежден о реальном уровне цен на его работы, а возможно, аноним так страстно полюбил картину, что о деньгах вовсе забыл. Единственной работой на аукционе, представлявшей для серьезных коллекционеров историческую ценность, была ранняя картина Константина Звездочетова, которую, не встретив никакого сопротивления, купил г-н Литвак, партнер владельца галереи "Риджина" г-на Овчаренко.
Даже любителям десерта, если они хотят покупать искусство, не мешало бы знать европейский рейтинг мастеров современного русского искусства. В этом случае оценки работ Ивана Чуйкова, Владимира Немухина, Дмитрия Плавинского не зависли бы на скромных цифрах $2800-4000. Пожалуй, западные галеристы, работающие с этими художниками, будут удивлены результатами торгов в "Метрополе". Но, узнав, что в качестве дополнительных лотов фигурировали и бутылка шампанского 20-летней выдержки, и право на завтрак в "Метрополе", они сочтут московский аукцион очередной русской национальной забавой.
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ