Вчера в Белом доме под руководством Владимира Путина прошло заседание правительства, посвященное, по наблюдениям специального корреспондента АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, в основном защите животных, начиная с бельков, серков и верблюдов и заканчивая добросовестными бизнесменами, от поморов и рейдеров.
Члены правительства стояли возле своих кресел, и ни один из них не садился. Они беседовали, изредка, казалось, с сомнением поглядывая друг на друга: не пора ли?
Я спросил у одного из министров, почему никто не садится. Заседание вот-вот уже должно было начаться.
— Да никто не верит, что вовремя начнется,— пояснил он.
В эту минуту за столом началась тревога. Министры яростно бросали свои тела в кресла и замирали в них. Человек, с которым я разговаривал, тоже оборвал беседу на полуслове и через несколько секунд уже был готов к любому повороту событий.
Но заседание так и не начиналось. Почему же все снялись так вдруг? А просто кто-то один рассеянно присел на свое место — и процесс стал неконтролируемым. Это напоминало детскую игру, когда стульев в кругу на один меньше, чем людей, бегущих вокруг них под музыку и лихорадочно занимающих свободные места, как только обрывается музыка. Кто-то остается стоять. Он проиграл.
Вчера проигравших не было. Более того, в недавно отремонтированном зале заседаний с огромными люстрами, сидеть под которыми не только страшновато из-за их неумеренных размеров, но и жарковато из-за невероятного количества лампочек в каждой из них, еще осталось несколько свободных мест. Одно из них, очевидно, предназначается министру сельского хозяйства, и оно со вчерашнего дня вакантно (Алексея Гордеева, как известно, утвердили губернатором Воронежской области, см. стр. 4).
Между тем заседание, как и следовало ожидать, не началось. Тревога была ложной. И на этом фоне триумфальным выглядело появление в дверях через четверть часа не Владимира даже Путина, а неторопливо вошедшего депутата Госдумы Константина Затулина (сенаторов и депутатов приглашают на заседания, когда обсуждаются их профильные проблемы). Судя по походке Константина Затулина, он мог позволить себе точно так же войти в дверь и после Владимира Путина.
Оставалось только понять, зачем пригласили на это заседание господина Затулина.
Владимир Путин появился еще через четверть часа. Он предложил вице-премьеру Игорю Сечину доложить о результатах поездки в Китай и Корею. Доклад, кажется, доставлял удовольствие и докладчику, и докладываемому, и прежде всего потому, что в нем фигурировала цифра в $25 млрд.
Сначала вице-премьер рассказал, что на юге Тюмени усилиями нефтяников осваивается новое месторождение.
— Хорошее получилось месторождение,— признался Игорь Сечин.— Новая нефтяная провинция на юге Тюменской области...
Вернувшись из КНР, Игорь Сечин с легкостью оперировал новым для России смыслом понятия "провинция".
— В этих местах месторождения считались трудными для освоения,— добавил он.
— Компания применила какие-то новые технологии, наверное? — подсказал премьер, опасаясь, возможно, что вице-премьер не обратит внимание собравшихся на то, что иностранные компании, которые ведут себя в России примерно, пусть даже с некоторых пор и после некоторых событий, случившихся благодаря усилиям некоторых лиц, могут почувствовать себя здесь настолько комфортно, что не преминут применить новейшие технологии, не считаясь ни с какими затратами.
— Да, BP применяет их активно,— подтвердил Игорь Сечин.— Кроме того, по вашему поручению посетил Пекин... Удалось подписать контракты на поставки нефти в КНР и на обеспечение кредитами под эти поставки и под строительство трубопроводов для них...
— На $25 млрд? — переспросил Владимир Путин.
— Да,— подтвердил Игорь Сечин,— на $25 млрд!
Казалось, Владимир Путин с трудом удерживается от того, чтобы переспросить еще раз — только чтоб снова услышать эту цифру. Он, без сомнения, знал ее не хуже Игоря Сечина, но желание в очередной раз обратить на нее внимание общественности было, похоже, непреодолимым. Это событие расценивается как один из серьезнейших успехов российских переговорщиков в непростом диалоге с китайскими коллегами, и оба эти переговорщика могли так переспрашивать друг друга еще, судя по всему, долго.
В Корее Игорь Сечин договаривался о покупке уникального танкера и теперь не мог не сказать и об этом. Здесь тоже было чем гордиться.
— Две рубки,— рассказывал господин Сечин,— на носу и на корме, может двигаться в обе стороны...
Премьер повернулся к министру финансов Алексею Кудрину, который рассказал, что комиссия под его руководством рассмотрела и оценила бедственное положение 60 стратегических отечественных предприятий и постановила выделить на их спасение 56 млрд руб. в виде кредитов. Еще по 22 предприятиям, заметил господин Кудрин, определены механизмы субсидированных ставок, а 6 предприятиям нужны госгарантии.
— В результате принятых мер на 68 предприятиях ситуация стабилизировалась,— констатировал Алексей Кудрин.
Про судьбу остальных он умолчал.
Между тем его выступление чем-то напомнило высказывание Владимира Путина здесь же, в Белом доме, накануне по поводу реализации нацпроектов. Когда Владимир Путин докладывал о состоянии проекта "Здоровье", он не мог промолчать о демографической ситуации и особо отметил:
— В результате принятых мер демографическая ситуация в стране заметно улучшилась. Так, продолжительность жизни за последний год возросла в три... э-э... на три года.
— Вот вы упомянули такое понятие, как "докапитализация",— произнес теперь премьер, выслушав министра финансов.— Что вы имеете в виду?
— Вхождение государства в капитал предприятий,— без обиняков сказал господин Кудрин.— МиГ, завод имени Хруничева...
Ответ полностью удовлетворил премьера, который лишний раз дал понять, что есть предприятия, которые уцелеют при любом исходе событий, а если и пойдут на дно, то только вместе с государством.
— В субботу мы открываем прямую паромную переправу,— продолжил премьер,— между портом Кавказ и болгарской Варной. Игорь Евгеньевич!..
Министр транспорта Игорь Левитин, к которому обратился премьер, подробно рассказал про новую паромную переправу, которая становится частью проекта "Черноморское кольцо". Через некоторое время стало ясно, почему премьера так беспокоит эта тема.
— Значит, запускаем? Хорошо. А то верблюдов завезти не могут...
Оказывается, Владимиру Путину не давала покоя трудная судьба калмыцких цирковых верблюдов, которые много дней томились в неволе на украинской таможне, набили себе горбы, пока терлись и тряслись в тесных вагончиках, и выжили только благодаря тому, что давно уже зарекомендовали себя как корабли пустыни.
И хотя бы уже не было никаких вопросов к Константину Затулину: его присутствие оправдывалось хотя бы тем, что он отвечает в Госдуме за связи со странами СНГ, в том числе и с властями Украины, притесняющими теперь не только крымских татар, но и калмыцких верблюдов.
Затем господин Путин признался, что подписал постановление о возмещении затрат сельхозпроизводителям на уплату процентов по полученным инвестиционным кредитам, и эту ситуацию долго комментировал человек (мне его было видно только со спины), голос которого был похож на голос Алексея Гордеева, то есть первый вице-премьер Виктор Зубков. С Алексея Гордеева весна тоже спросит строго, но уже в качестве губернатора черноземной области.
Затем Владимир Путин перешел к наиболее животрепещущей в прямом смысле этого слова теме — к судьбе бельков, то есть новорожденных тюленей. И снова эту ситуацию комментировал ответственный за все живое господин Зубков. Выяснилось, что с вчерашнего дня в Белом и Баренцевом морях законом запрещена охота на бельков и к нарушителям будут применяться почти такие же меры, какие сами браконьеры до сих пор применяли к белькам.
— Это кровавый промысел,— глухо произнес Владимир Путин.— Но запретить его недостаточно...
Я думал, он и правда объявит отстрел браконьеров, но выяснилось нечто прямо противоположное. Оказалось, промыслом бельков живут все поморы, и "надо подумать, как заместить им выпадающие доходы", чтобы, видимо, не обрекать поморов на такое же существование, на какое обрекли калмыцких верблюдов украинские таможенники.
Виктор Зубков тем временем заговорил теперь уже про серков. Серки — немного подросшие бельки, и мне показалось, что господин Зубков намерен предложить заместить выпадающие от белькового промысла доходы за счет более активного промысла серков. Но я и тут ошибся. Готовится постановление о запрете промысла и серков тоже.
Не оставив никаких сомнений в том, что он думает о серках не меньше, чем о бельках и тем более о калмыцких верблюдах, Владимир Путин перешел к главной теме повестки дня — проблеме развития конкурентоспособности в стране и совершенствованию антимонопольного законодательства. Он сказал несколько слов о необходимости улучшить работу российских биржевых площадок, о некоторых других мерах по развитию конкуренции и предложил начать работу. То есть журналисты покинули зал заседания.
Интересно, а свидетелями чего же мы были до этого не меньше получаса?
Между тем и после заседания мне не давала покоя мысль о том, как же теперь быть поморам, этим заядлым пропагандистам кровавого белькового промысла.
И вдруг я понял. Им же оставили собственно тюленей.