Борьба с пирамидами

Архитектура и банковский беспредел в фильме "Интернэшнл"

Премьера кино

Дебют немца Тома Тыквера в жанровом голливудском кинематографе — политэкономическом триллере "Интернэшнл" (The International) — в англоязычной прессе ласково прозвали "архитектурным порно". И действительно, в этом фильме для уже обманутых вкладчиков и для тех, кто еще только готовится стать обманутым, детали архитектуры лезут в кадр так же навязчиво, как гениталии в фильмах для взрослых. Архитектурное возбуждение испытала от картины ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.

Если бы глаз мог испытывать эрекцию, он, наверное, испытывал бы ее с первых же кадров "Интернэшнл", когда радуга переливается у входа в Центральный вокзал Берлина, где агент Интерпола (Клайв Оуэн) киснет под дождем в ожидании, чем закончится встреча его коллеги с осведомителем из Международного банка кредитования бизнеса (МБКБ), подозреваемого в отмывании денег и торговле оружием. Встреча кончается грамотно подстроенной гибелью сначала одного, а вскоре и второго участника, после чего оставшемуся без информации, но укрепившемуся в подозрениях герою Оуэна составляет компанию в расследовании блондинка из нью-йоркской прокуратуры (Наоми Уоттс). Особой сюжетной пользы она не приносит и нужна преимущественно для того, чтобы в нужный момент герой избавился от нее, как от балласта, и полетел бесстрашным соколом, не отягощенным ответственностью за ее жизнь, к неуютным вершинам правосудия, где можно удержаться только несколько минут и только в одиночку.

Свое повышенное внимание к объектам современной архитектуры Том Тыквер обосновывает концептуально. По его мнению, обилие зданий из стекла в фильме передает идею прозрачности, которую пытается симулировать банковская система. Однако, вглядываясь снаружи, что там на самом деле происходит за этими стеклами, можно увидеть разве что собственное растерянное отражение. Вот и герой Клайва Оуэна, посетив огромный стеклянный чертог МБКБ, занимающий чуть ли не весь Люксембург и подавляющий физических лиц своей грандиозностью, выясняет лишь то, что в протоколе допроса банковского директора по поводу подстроенной интерполовскому осведомителю автокатастрофы налицо наглые подчистки. Зато по наводке жены погибшего борцы за финансовую прозрачность выходят на владельца итальянской оружейной корпорации, у которой банк покупал системы ракетного наведения. Экскурсия в Милан, тоже не лишенный скромного архитектурного обаяния, завершается тем, что оружейник, в качестве потенциального президента выступающий на митинге посреди какой-то старинной площади, оказывается застрелен киллером.

Иногда режиссер вспоминает, что в фильмах, где есть два центральных персонажа, тем более разного пола, они могут вступать и в человеческие, а не только в служебные отношения, но чувствуется, что Том Тыквер ждет не дождется, когда от Наоми Уоттс можно будет отделаться. Один раз, воспользовавшись тем, что они вдвоем в лифте, следовательница, знающая, что ее неуравновешенного напарника-правдолюбца ранее уволили из Скотленд-Ярда за мордобой, пытает героя: "Когда ты последний раз спал? А ел? А имел секс?" На что он отмахивается: до еды ли тут и до прочих глупостей, когда банки замыслили превратить всех, от частных лиц до государств, где они спонсируют военные перевороты, в рабов долга, и когда в черной бухгалтерии заинтересованы решительно все — "Хезболла", колумбийский наркосиндикат и русские олигархи.

В силу этой всеобщей заинтересованности борьба с химичащими банками с точки зрения конечного результата бессмысленна. Как справедливо замечено в "Интернэшнл", на месте одного с удовольствием пристреленного банкира тут же вырастет сто новых, зато сам процесс борьбы за справедливость, не отягощенную лишними юридическими формальностями, затягивает и увлекает. Точно так же увлекает режиссера Тома Тыквера не расследование банковских злоупотреблений, а скорее само по себе освоение оригинальных объектов (кульминацией фильма становится 14-минутная перестрелка в нью-йоркском музее Гуггенхайма, от купола которого остается груда битого стекла) и конструирование остроумных кадров, таких, например, как финальный, когда стамбульские минареты торчат, будто антенны, из-за ушей героя, настороженно вслушивающегося в окутавшее всю планету мерное гудение интернациональной стиральной машины для отмывания бабла.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...