премьера книга
В Москву, чтобы представить перевод романа "Круг замкнулся", приехал известный британский писатель ДЖОНАТАН КОУ. АННА Ъ-НАРИНСКАЯ поговорила с ним о литературе, политике и музыке.
— "Круг замкнулся" — продолжение романа "Клуб ракалий", перевод которого в России вышел год назад...
— Скорее, "Клуб ракалий" и "Круг замкнулся" — это первая и последняя части многотомного повествования. Я задумал эту историю очень давно — первые идеи у меня появились, когда я был подростком. Но когда я взялся за дело всерьез, то понял, что у меня не хватит энергии на шеститомное, скажем, произведение. И я подумал — хорошо, я напишу только первый и последний тома этого длинного романа. Читатель должен самостоятельно представить себе, что происходило посередине. И еще — таким образом, у меня появилась возможность показать не только, как изменились люди за более чем двадцать лет, но и как изменилось время. Ведь Британия семидесятых и Британия двухтысячных — два абсолютно непохожих места. Мы сами, возможно, не осознаем этого до конца — ведь перемены происходили постепенно. И то, что я в этих романах перескакиваю из одной эры в другую, дает возможность читателю лучше осознать эти перемены.
— Какие перемены? Политические? В романе "Круг замкнулся" о политике говорится очень много...
— Над романом "Круг замкнулся" я работал в 2003 году. Америка готовилась войти в Ирак, Великобритания предлагала ей поддержку. Британское общество было невероятно политизированным. Обычно в Англии политика это такой раздражающий фоновый шум, который стараешься не замечать. Но тогда все думали о политике и все про нее говорили.
— В "Клубе ракалий" политики гораздо меньше...
— Почему же? Там имеется профсоюзный деятель, а в семидесятых главные политические дискуссии были о правах рабочих, о том, сколько часов они должны работать и тому подобном. Профсоюзные лидеры были публичными фигурами, их показывали по ТВ, они были знамениты. А во втором романе я как раз хотел показать напряжение, которое тогда возникло между политическими деятелями и средствами массовой информации.
— Но ваши герои больше занимались музицированием, чем профсоюзной деятельностью...
— Панк-рок — важнейшее явление семидесятых. Он был музыкой рабочего класса и ассоциировался с левой идеей, но если взглянуть на него из нашего времени, то, как ни странно, видно, что панк сродни тэтчеризму. Появление этой музыки дало обществу первый пинок под зад — популярная культура на несколько лет опередила культуру политическую. Англия чувствовала себя усталой, стагнировала, а приход Тэтчер в конце семидесятых все изменил. Хотя идеологически тэтчеризм и панк противопоставлены, но именно им Британия должна быть благодарна за инъекцию адреналина, которую получила в конце семидесятых. В восьмидесятые Британия стала куда более энергичной и живой.
— Сходство панк-рока и тэтчеризма — это, если можно так выразиться, большое наблюдение, но ваши тексты полны и наблюдений более мелких: как, например, называют детей жители Челси и Белгравии и с каким произношением эти дети потом разговаривают.
— Я хотел, чтобы чувствовалась текстура времени, специфически британской жизни этого периода. Но это, конечно, не эстетическая амбиция. Моей эстетической амбицией было создать двухуровневый роман. Реалистичный на поверхности — в том, как персонажи разговаривают друг с другом и прочими — и символичный по своей структуре. Внутренняя структура этих моих романов — практически схема того, как взаимодействуют друг с другом различные сегменты общества. Один персонаж представляет бизнес, другой — медиа, третий — политику и так далее. И все они связаны. "Клуб ракалий" и "Круг замкнулся", сложенные вместе, представляют собою мой самый диккенсовский роман.
— Диккенсовский роман — то есть самый настоящий, взаправдашний роман? Сейчас говорят о его возвращении и даже новом рождении...
— Я не слежу за трендами и могу только сказать, что чувствую лично. Моя самая "постмодернистская книга" — роман "Какое надувательство", который вышел в 1994-м. Там имеется игра с литературными стилями и методами, но даже при этом всем эта книга вполне реалистична и даже моралистична. А сейчас "игра" меня совсем не интересует. Мне нравится писать реалистические тексты об отношениях между людьми, меня интересует, как социальные и политические обстоятельства влияют на наши жизни. И если то же самое происходит с другими писателями, то значит, да, имеется такой тренд.