Графику Николая Гришина галерея "Ковчег" недавно показывала на выставке "Однокурсники". Теперь на Арбате, в Музее А. С. Пушкина, кураторы галереи открывают персональную выставку московского художника. Адрес не случаен — именно с Арбатом, с почти бесследно исчезнувшей старой Москвой была связана вся жизнь Николая Гришина.
Известный достаточно жесткой, лаконичной черно-белой графикой своих книжных иллюстраций, в первую очередь научно-фантастических, на этой выставке Гришин предстает другим художником — тонким лириком, живописцем, виртуозным мастером цвета.
Свои арбатские пейзажи, написанные с натуры акварелью, он считал чересчур личными. Не давал их на выставки, почти никогда не показывал коллегам-художникам, но вовсе не потому, что считал, будто они недостаточно хороши. Одна из его акварелей в 1940-е годы (тогда будущий художник учился в Суриковском институте) украшала кабинет его учителя Сергея Герасимова. "В них слишком много меня",— говорил Гришин про свои акварели. Круг тем этой интимной лирики включает в себя женские портреты, городские и сельские пейзажи, натюрморты.
Особенно хороши весенние этюды московских двориков: приглушенный старостью цвет обнажившихся кирпичей, благородная зелень замшелой стены, серебристые потеки тающего снега. У московского зрителя, чувствительного к прелестям водяной живописи, в памяти воскреснут картинки недавних московских мартов и апрелей, когда весну в городе можно было увидеть собственными глазами, воздух благоухал сладко и влажно, как бумага, впитавшая акварель, и казалось, что каждая улица в Москве кончается морем.
"Белый квадрат". Эрик Марриан в фонде "Эра"
Эрик Марриан — архитектор по образованию, взявший в руки камеру не так давно. То, что он делал раньше — черно-белая репортажная съемка, довольно камерная и отчасти сентиментальная, не принесла ему большой славы и не выдвинула в ряды властителей дум. Только в 2005 году экспериментальная студийная серия "Белый квадрат" сделала фотографу имя.
Он снимает обнаженное женское тело, и в истории жанра ню трудно найти менее эротичные снимки. Его модели молоды, стройны и сняты без обидных подробностей, однако чувственности в них не больше, чем в белой фаянсовой чашке или гладкой стене холодильника, у которых тоже никто не отнимет красоты. Женские тела на его фотографиях, как правило, фрагментарны. Живот, спина, коленная чашечка, пупок, локтевой сгиб — ничто не останется без внимания фотографа. Ему, похоже, интересно чудо жизни само по себе — функционирование суставов, мышц и сухожилий, пульсация крови под тонкой белой кожей, которую он освещает так интенсивно, что кажется, еще шаг — и мы увидим все вышеперечисленное как на рентгеновском снимке.
Эрика Марриана должны особенно ценить феминистки: то, что он делает — ответ на их чаяния. Фотограф отвечает на вопрос "Человек ли женщина?" безусловным да. Человек как вид, как объект, как конструкция.
Иногда белое женское тело оттеняет мужское черное, но даже эта программно-эротичная двойственность у Марриана выглядит предельно целомудренной. Два цвета классической фотографии — это всего лишь контраст. Черное и белое, мужское и женское, свет и тьма — это всего лишь противоречие, которое придает миру устойчивость.