Молодой режиссер Семен Александровский поставил политическую пьесу Максима Кантора "Вечер с бабуином" на сцене верного бульварной эстетике Академического театра имени Веры Комиссаржевской. Этим парадоксом не удивлен скорбящий об убитом вечере ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ.
Сегодняшняя театральная ситуация Петербурга достойна пера разве что Даниила Хармса. Кто бы мог подумать, что носящая почтенное имя великой Веры Комиссаржевской сцена станет оплотом бульварного театра в его чистейшем виде. В ожидании очередного приезда главного приглашенного режиссера Александра Морфова репертуар театра на Итальянской полнится постановками, стремящимися угодить вкусам максимально широких зрительских масс. Ставят в основном бытовые пьесы на современном материале с обязательной любовной интригой, разбавленной элементами фарса и водевиля. Опус модного художника, а с недавних пор еще и писателя Максима Кантора целиком и полностью соответствует репертуарным канонам этого театра. Поговаривают, что дед автора "Ужина с бабуином" был испаноязычным драматургом, но заподозрить господина Кантора в генетических связях с театром Лопе де Вега или Кальдерона решительно невозможно: в его пьесе нет ни лихих интриг, ни дерзкой театральности. Зато в "Ужине с бабуином" наличествуют две неблагополучных семейные пары — месье Кузин изменяет своей жене с мадам Курочкиной. Для остроты добавлена толика эпатажа: супругам предстоит сыграть в карты друг на друга, а проигравшей суждено будет отправиться на кухню и вернуться к обеденному столу уже в разделанном и приготовленном поварами виде. Над Комиссаржевкой определенно витает призрак каннибализма: четыре с лишним года назад здешний абориген Александр Исаков уже ставил в театре на Итальянской "Тезку Швейцера" Виктора Шендеровича, в которой миссионеров ООН заживо съедали обитатели африканских джунглей. Господин Кантор щекочет нервы аккуратно — в финале пьесы якобы съеденная героиня возвращается к столу живой и невредимой: ее спасает слуга, отправляющий на заклание невесть кого.
Надо полагать, что сосватавшего Комиссаржевке "Вечер с бабуином" режиссера Семена Александровского привлек не этот фривольный сюжетец, а отягчающие его обстоятельства: за ужином в доме лидера демократической партии, а по совместительству бандита, встречаются бедный историк культуры и богатый, но продажный литератор с супругами. Как следствие неизбежны фирменные канторовские размышления о преступности демократического строя, христопродавцах-интеллигентах и происках мировой закулисы.
Большую часть спектакля лучшие силы Комиссаржевки тщетно и натужно пытаются как-то спасти положение комикованием в рамках своих амплуа — Александр Большаков пускает в ход все лучшие свои бандитские интонации, Александр Ронис флегматично петушится, Маргарита Бычкова выдает комедийно бабий норов, Кристина Кузьмина очаровательно хлопочет глазами. Присутствие на сцене режиссера угадывается лишь в общей патологической серьезности происходящего на сцене.
Говорят, что роман Максима Кантора "Учебник рисования" гениален, да и его пьесы трудно не растаскать на цитаты вроде актуальной формулы "Карточные правила самые строгие на свете, они даже строже, чем конституция". Но театрализации эти филиппики едва ли поддаются: водевильная форма "Вечера с бабуином" прогибается под тяжестью обличительного содержания, а спектакль Семена Александровского рассыпается на дурно мизансценированную (ключевая сцена карточной игры оказывается для зрителей почти невидимой) маслянистую интригу и идеологический словесный жмых. Молодой режиссер сам виноват: задал себе непосильную работу по очеловечиванию канторовского псевдофилософского космоса, — и сочувствовать недавнему выпускнику Льва Додина не следует. Второй сезон кряду господин Александровский ставит не спектакли, а провокации — его "Хроника обыкновенного безумия" и "Мой друг Гитлер" проходили скорее по части информационных поводов, чем по ведомству театрального искусства. Антидемократическая агитка Кантора понадобилась режиссеру за тем же, зачем раньше приглянулась пьеса Юкио Мисимы и проза Чарльза Буковски: это идеальный материал для провокации. Но не более того.