Перед московским концертом БОРИС Ъ-БАРАБАНОВ поговорил с ДЖЕЙМСОМ БЛАНТОМ о русских солдатах, коммерческих успехах и танцевальной культуре.
— Считается, что вы были первым британским офицером, вошедшим в Приштину в 1999 году. Русские гордятся тем, что наши десантники раньше других миротворцев заняли тамошний аэропорт...
— Вся эта история слишком политизирована. Но политики не всегда в состоянии держать все под контролем, и солдаты оказываются гораздо более трезвомыслящими, нежели те, кто ими командует. Мы находились там под невероятным давлением, и русские солдаты, я уверен, тоже. На нас давило английское командование и американское. Мы делали свою повседневную работу. Нам требовалось занять определенные позиции, мы их заняли. У нас был приказ быстро установить равновесие в регионе, мы это сделали. Я много общался с русскими военными, не только в Приштине. Мы понимали друг друга без слов, у нас одна и та же работа, и мы одинаково осознавали, что видим ситуацию часто совсем не так, как наше высокое начальство.
— Ваш диск-бестселлер "Back To Bedlam" я увидел в продаже впервые где-то в начале 2004 года, а настоящий успех пришел к вам только через год-полтора. Что чувствует человек, когда работа сделана, и песни хорошие, и все на его стороне, а прогресса никакого нет? Руки не опускаются?
— Вы говорите о коммерческом успехе, но я никогда к нему не стремился. Я только хотел записать такой альбом, который нравился бы мне самому, за который не было бы стыдно. Мне достаточно было для счастья одной копии "Back To Bedlam", чтобы показать его родителям и сказать: "Я не зря ушел с военной службы". Альбом, который видели вы, и то, что потом принесло мне успех,— это одни и те же песни, не лучше, не хуже. Ни одна из 20 песен, которые я выпустил на сегодняшний день, не имеет никакого отношения к тому, о чем меня чаще всего спрашивают,— к стилю, в котором я одеваюсь, или к моим отношениям с индустрией. Мои песни — о человеке: об английском парне, уволившемся из армии, или о вас, российском журналисте, или о девушке из другой страны, с другим цветом кожи — о человеческих существах.
— Вы много времени проводите на Ибице. Какие у вас отношения с клубно-танцевальной культурой?
— Отличные. Клуб, который упоминается в песне "1973",— это Pacha на Ибице. Он как раз тогда открылся. DJ Пит Тонг мой большой друг, он сделал ремейк этой вещи. Я люблю настроение этого острова, и то, что я играю другую музыку, не значит, что я не могу оценить эту по достоинству.
— У нас тоже Pacha открылся, тут в принципе от "Балчуга" недалеко, только через Красную площадь перейти.
— Я в курсе. К сожалению, он закрыт сегодня.