Процедура определения исполнителя межправительственного российско-кубинского протокола по поставкам "нефть--сахар" за последние полгода стала едва ли не самой широко обсуждаемой в кругах российских торговцев сахаром. Ъ неоднократно обращался и к экономическим, и к рыночным аспектам этой сделки, рассказывал о претендентах на ее исполнение, а объявленный по этому поводу тендер описывал 15 июня. Завтра тендерный комитет по идее должен открыть конверты и назвать победителя. И даже несмотря на то что сама процедура тендера находится под вопросом (поскольку проект постановления РФ до сегодняшнего дня не был подписан), Ъ решил уделить внимание рыночному аспекту его исполнения, учитывая самые последние изменения состояния мирового рынка двух групп товара — сахара-сырца и сырой нефти.
Съесть-то он съест...
Сразу оговоримся: тендер, с одной стороны, вроде бы есть, но при этом его как бы и нет. Единственный документ, документально свидетельствующий о том, что исполнитель сделки определяется путем тендера, — постановление правительства РФ (завизированное, по неофициальным данным, представителями министерств и вице-премьерами) — к сегодняшнему дню самим премьером подписан не был. Если же к 30 июня этого не произойдет, то вполне вероятно сначала подведение итогов тендера, а затем их аннулирование под нажимом той или иной стороны.
Дальше продолжать вроде бы смысла нет: новый тендер требует не менее месяца, а сроки уже поджимают (в данном случае имеется в виду потребность российского потребителя в сахаре). Исполнитель назначается, а кто уж будет назначен — зависит от того, насколько тот или иной претендент преуспел в искусстве убеждения. Как Ъ уже упоминал, даже в случае определения победителя и его утверждения в ближайшее время, поставки сахара-сырца произойдут не ранее чем в сентябре — по причинам и технического, и бюрократического характера.
Но попробуем на миг абстрагироваться от вопросов процедурного характера и обратиться к вопросам, во-первых, бизнеса как такового, и во-вторых, рынка.
На первый взгляд тендерная борьба характеризуется двумя пластами противоречий: между отдельными претендентами и между группой "государственных компаний" и "коммерческих структур". Что касается первой проблемы, то по внимательному изучению "биографий" основных претендентов (Ъ приводит во врезке их последний список не "парами", как ранее, а отдельно, поскольку, по некоторым данным, у части пар отношения не заладились) выяснилось, что говорить о явном приоритете той или иной компании просто нельзя. Все претенденты имеют опыт работы в своих отраслях, причем опыт, выражающийся и разрешениями на экспорт, и практикой импорта в особо крупных размерах.
Второй же вопрос — борьба государственных и негосударственных структур — вызвал у Ъ некоторые сомнения. На самом деле, противоречие это выглядит несколько надуманным. Первое возражение — большинство правительственных программ выполняют структуры коммерческие, и главное в этом вопросе — наличие практического опыта работы. Второе — налоговые отчисления в принципе и у государственных, и у коммерческих структур одинаковы. И наконец, прибыль — явление условное, ибо прибыль принадлежит организации, вне зависимости от ее собственника, и бюджетные пополнения могут происходить лишь либо в форме дивидендов, либо в момент ликвидации предприятия. Поэтому, скорее всего, стоит говорить об участии в тендере всех претендентов на равных правах.
Цены — во главе угла
Но почему же борьба за право стать исполнителем протокола столь жестка? Об экспортных льготах в этом году речи не идет. Говорить о том, что, выполняя госзаказ, компания работает на свой имидж, в принципе можно, но в российских условиях аспект этот не столь значим, как, скажем, в Штатах. Главное — ценовая разница, которая при внимательном подсчете оказалась весьма и весьма солидной. И наконец, прогноз мирового рынка и нефти и сахара на ближайшие полгода играет на руку исполнителю (или исполнителям, поскольку к тендеру выставлено 2 лота, каждый — ровно на половину количества и сахара, и нефти).
Итак, в отличие от года прошлого, когда ценовые условия в межправительственном протоколе не оговаривались, в году нынешнем проблема цены поставлена, что называется, во главу угла. В самом протоколе отмечено, что покупка-продажа осуществляется по мировым ценам. А тендерные заявки — по сути заявки на понижение цены сахара в России.
Нынешняя мировая ценовая ситуация как нельзя более выгодна исполнителю сделки. Очень грубый подсчет дает следующее соотношение: от продажи 3 млн тонн нефти выручается $360 млн, а на покупку 1 млн тонн сахара-сырца требуется $250 млн (28 июня тонна нефти на европейском рынке (ARA) стоила $119/т, а тонна сахара-сырца в Нью-Йорке по споту — около $250/т).
Грубость же подсчета объясняется несколькими аспектами. Указанная цена нефти — котировка брент-смеси, российская же нефть продается с дисконтом. Цена сахара не учитывает стоимость транспортировки. Наконец, идеология тендера такова, что его участникам предложено использовать часть прибыли на снижение продажной цены сахара в России и, кроме того, поставить часть переработанного сахара (около 51%) в федеральный резервный фонд по фиксированной цене.
Так что разница в $110 млн вполне может обернуться прибылью на порядок меньшей. Однако даже в этом случае размер ее таков, что заставляет претендентов приложить максимальные усилия для борьбы.
И последняя часть — прогнозная. Как уже упоминалось, перспективы рынка весьма благоприятны для россиян. Нефтяной рынок ныне пребывает в состоянии неопределенности, и к осени самый пессимистичный прогноз дает сохранение цен на нынешнем уровне (около $16 за баррель брент-смеси). Если же сезонный фактор победит "медвежий" настрой, то не исключен и рост цен.
Рынок же сахара, по самым последним подсчетам, ждет неминуемое падение цен. Опубликованный вчера прогноз ED & F Man гласит, что вместо январского 500-тысячетонного дефицита (в соотношении производства и потребления в мире) мы имеем сейчас 1,7 млн тонн превышения предложения. Причина — значительное увеличение урожая тростника в Индии, Таиланде и Бразилии. В результате, считают аналитики ED & F Man, цены на сахар-сырец будут падать. Этому предположению вторят и специалисты германской FO Licht, которые вчера пересмотрели свои оценки складских запасов сахара (в пересчете на сырец) с 35,8 млн тонн (подсчитано в феврале) до 38,2 млн тонн (подсчитано в июне). Для сравнения: к концу сезона 1993/94 мировые складские запасы составили 36,9 млн тонн.
Увеличение объемов предложения сопровождается и падением спроса — отсутствие российских покупателей на рынке называется в числе причин появления прогнозов серьезного падения цен.
ЕЛЕНА Ъ-ЗАГОРОДНЯЯ