На этой неделе в Москве прошли переговоры представителей ЕС с руководством МИД РФ. Один из их главных участников — верховный представитель Евросоюза по внешней политике ХАВЬЕР СОЛАНА попытался убедить спецкора "Ъ" МИХАИЛА Ъ-ЗЫГАРЯ в том, что нынешние отношения России и ЕС лучше, чем могли бы быть.
— После войны в Грузии ЕС и НАТО заявили, что вести отношения с Россией "так, как раньше", невозможно. А сейчас отношения уже восстановились до уровня "как раньше"?
— Сейчас мы ведем отношения с Россией в нормальном ключе. Последствия войны в целом пройдены: мы возобновили переговоры по соглашению о партнерстве и сотрудничестве, а на встрече в среду подробно рассмотрели некоторые его главы. Надеюсь, что теперь мы будем быстро двигаться к заключению договора. В данный момент мы работаем на базе предыдущего соглашения в очень конструктивной манере.
— Одно из главных препятствий в отношениях между Россией и ЕС — это энергетическая хартия. На прошлой неделе Москва предложила заменить ее новым документом, приемлемым и для нее, и для ЕС. Это возможно?
— Мы всегда хотели, чтобы столь важный документ, как энергохартия, выполнялся всеми. Теперь есть предложение российской стороны подписать новый документ. Если он сохраняет дух существующей энергохартии, то мы готовы его изучить подробно. Я не знаю, каким может быть исход такого изучения.
— Еще одна идея России — передать газотранспортные сети Украины в управление консорциуму международных компаний. Насколько это реально?
— Никто не рассматривает такую возможность. Для этого что, нужно выкупить трубы у Украины? То, что происходит сейчас, так это просто группа компаний из некоторых стран ЕС решают проблемы технологического газа. Это было нужно, чтобы помочь России и Украине достичь договоренности. Компании из ЕС решили проблему технического газа, но вопрос изменения схемы управления собственностью никогда не рассматривался. Вообще, это была временная мера.
— На недавней мюнхенской конференции украинский премьер Юлия Тимошенко пообещала, что ситуация этого января с перекрытием газа Европе больше никогда не повторится. Вы верите этому?
— Надеюсь, что выход действительно найден и эта проблема больше не возникнет. Хотя, вообще-то, это уже во второй раз: начало года, очень низкие температуры, и из-за перебоев в газоснабжении страдают люди, которые не имеют никакого отношения к проблеме, а именно жители ЕС, которые, вообще-то, являются частью решения этой проблемы, то есть покупателями. Очевидно, что в этой проблеме есть коммерческий компонент, а также и некоммерческий, и оба должны быть решены, чтобы она никогда больше не повторилась.
— Некоммерческий — это политический?
— Проблема изначально связана с договоренностью о ценах — за газ и за транзит. То есть она должна быть коммерческой. Но когда за дело берутся два правительства, это становится некоммерческой проблемой. Определенно с элементами политики. Поэтому коммерческий спор должен быть решен политически.
— Реализация проекта Nabucco неизбежна?
— Nabucco — это важный проект, в который вовлечено много стран. Это и страны, обладающие ресурсами, и транзитные страны, например Турция. Она очень важный игрок в этом проекте. И наконец, те страны, которые будут получать газ. Компании, которые должны инвестировать в развитие этого проекта, в настоящее время продолжают переговоры и уже далеко продвинулись. Но это не единственный проект, который понадобится для настоящей диверсификации. Есть еще Nord Stream, South Stream, те газопроводы, которые уже существуют, но не используются на полную мощность.
— Какие препятствия на пути реализации Nabucco?
— Важнее всего — собрать деньги от инвесторов. На данный момент экономика в таком состоянии, что это будет не очень просто. Но это долгосрочный проект, никто не рассчитывает, что он будет реализован завтра. Все понимают, что без диверсификации невозможно будет удовлетворять потребности ЕС в будущем. Правда в том, что мы хотим быть менее зависимыми.
— Еще одной проблемой является позиция Турции, которая не хочет быть транзитной страной, а собирается покупать и продавать газ на своих границах. Готов ли ЕС для достижения компромисса с Турцией активизировать переговоры о ее европейской интеграции?
— Вы знаете, у нас с Турцией много проектов, по которым мы очень глубоко сотрудничаем. Транзит газа — это тоже часть пакета на переговорах. Уверен, что мы найдем решение по транзиту через Турцию.
— Как может быть разрешен вопрос мониторинговых миссий на Кавказе? Позиция России заключается в том, чтобы были отдельные мониторинговые миссии — в Грузии, Абхазии и Южной Осетии.
— Вообще-то, у нас и так три наблюдательные миссии. Одна в Грузии, то есть для нас они все в Грузии, но одна на территории, которую контролируют грузинские власти. Еще одна в прилегающих регионах. Затем в Южной Осетии — миссия ОБСЕ. И существовавшая миссия будет продолжать работу. Наконец, ООН приняла решение продолжить собственную миссию в Абхазии. Со своей стороны мы приложим все усилия, чтобы все необходимые миссии продолжили свою работу.
— Вы думаете, вам удастся помочь нынешним властям России и Грузии найти общий язык?
— Вы знаете, что по плану Медведева--Саркози проходят переговоры в Женеве. Политический процесс стартовал, и он будет продолжаться. Очередная встреча намечена, кажется, на следующую неделю. Соглашение имеет два компонента — поддержание мира в регионе и политический процесс в Женеве.
— Да, но российские власти не хотят иметь отношений с нынешними властями Грузии.
— Ну, мы и не ждали, что нам удастся разрешить все за день. Это долгий процесс.
— Он может завершиться при нынешних президентах России и Грузии?
— Ну, я не знаю, сколько они еще будут президентами. А вдруг они будут переизбраны? Если счет идет на годы — думаю, да. Если на дни — нет. Это не закончится за три дня. За три года — может быть.
— На недавней конференции в Мюнхене широко обсуждалась идея президента Медведева о новой архитектуре безопасности в Европе. Она действительно нужна?
— Идея Медведева состояла в том, чтобы заключить новый договор о европейской безопасности. Нынешняя архитектура базируется на трех корзинах — безопасность, экономика и права человека. Будущая архитектура должна сохранить эти три корзины, но при этом пойти дальше и добавлять новые, не меняя прежних. Я это назвал в Мюнхене "Хельсинки плюс". Нам нужно много чего добавить, не отказываясь от старого. Но наш основной, всеобъемлющий подход к безопасности сохраняется. Это означает, что безопасность включает в себя не только военную составляющую. И, кстати, мы об этом говорили и в Мюнхене, повторили в среду и в Москве: мы будем вовлекать Россию в эти процессы и должны восстановить взаимное доверие.
— После газовой войны восстановить доверие будет легко?
— Ну, доверие нематериально. Невозможно померить термометром, сколько доверия у нас сейчас. Но его важно восстановить, потому что мы нуждаемся в нем для стабильности Европы. Особенно в период кризиса.