Когда в среду Дума выразила недоверие правительству Виктора Черномырдина, возникло множество версий относительно того, как это произошло, нет ли за этим некоего хитроумного плана, а если есть — кому принадлежит авторство и каковы возможные последствия. На какой-то момент возникло даже впечатление, что Дума, которую тогда перехлестывали эмоции, перемешавшиеся с восторгом по поводу того, как ей удалось свалить ненавистный кабинет, попросту утратила чувство реальности и позволила поставить себе "детский мат". Однако вчерашние события в Думе (см. репортаж о пленарном заседании на этой же странице) и вокруг нее все же вернули веру в то, что с основным политическим инстинктом — самосохранения — у большинства депутатов, слава Богу, все в порядке. И это вселяет надежду. Комментарий ГЕОРГИЯ БОВТА и НАТАЛЬИ КАЛАШНИКОВОЙ.
Удивительно, что в поведении исполнительной власти в начале недели Думу буквально ничего не насторожило. Ни то, что правительство по сути с безразличием отнеслось к собственной судьбе, не став никого брать в думских коридорах за пуговицу, вымаливая пощады. Ни то, что поносимый думцами всячески президент Ельцин, во-первых, накануне голосования по недоверию оповестил, что подпишет столь долгожданный закон о выборах в Думу, а во-вторых, в среду утром — прямо перед голосованием — его подписал: мол, теперь делайте что хотите. Никаких сомнений в возбужденные умы не внесло даже несколько загадочное поведение премьера, сначала вроде бы собиравшегося обратиться с письмом к совету Думы насчет того, как бы голосование отсрочить, а затем вдруг внезапно передумавшего. Никто не попытался хотя бы отчасти уравновесить трезвым анализом высокий личностный накал в поведении бывшего министра валимого правительства — Сергея Глазьева, который все это формально и затеял. Азарт в результате взял верх.
Ответный удар не просчитать было просто нельзя: Черномырдин поставил вопрос о вотуме доверия, а Ельцин сказал, что если его не вынесут, то Думу распустят. Все! Элементарно, как "детский мат" в шахматах. Но многие аналитики, привыкшие мыслить рационально, стали искать во всем некий злокозненный план и высчитывать многоходовые комбинации. Они до последнего верили, что такого плана у исполнительной власти просто не могло не быть. И действительно: почему бы не предположить, что Ельцину не дают спокойно спать лавры Назарбаева или Каримова, где парламенты либо разогнаны, либо находятся глубоко в кармане президента? А вдруг Ельцин задумал реализовать некий пакет реформ чуть не "рузвельтовского масштаба" или отутюжить наконец эту Чечню? Или вот еще вариант. Дума — это ведь концентрация партийных штабов. У депутатов — и правительственная связь, и штат оплачиваемых помощников, и транспорт, и мандат на вход куда угодно когда угодно, и помещения, и возможности общаться с нужными людьми, и оплачиваемое передвижение по стране и за ее пределами, и возможность мелькать по телевидению. Разгони Думу — и все это растает вмиг, как дым. Без Думы — все эти партии и их вожди в общероссийском масштабе — ничто и звать их никак. И останется на телеэкране один большой "Наш дом — Россия" и крупная фигура Виктора Черномырдина на его фоне. А прочие — пусть начинают предвыборную суету с нуля. Логично? Более чем!
Правда, создается впечатление, что все это как-то не пришло в голову думцам, когда они слились в почти едином порыве, валя правительство. Но поутру они проснулись! Когда правительство и президент дали понять, что Думу разгонят, думцы все поняли и стали говорить, что все это — гнусная провокация. И их растерянность длилась недолго. Основной инстинкт брал свое. Во-первых, в один день набралось 150 голосов, необходимые для начала процедуры импичмента. Во-вторых, начались активнейшие поиски обходных путей: стали думать, как поменять собственный регламент, как избежать постановки "смертельного" вопроса во второй раз. Наконец, тезис о "провокации" давал возможность разменять честь на мандат: раз, мол, провокация, то и стесняться нечего.
Но президент-то, оказывается, никаких многоходовых коварных планов за душой не имеет. В самом деле: а зачем ему Думу-то разгонять? Незачем. Никаких реформаторских пакетов рузвельтовского типа ни у него, ни у премьера не припасено. По поводу Чечни Дума вообще ведет себя совсем не вызывающе — так, пощипывает власть уже полгода. Ну а лишать депутатов благ и возможности агитировать, очищая поле деятельности для одного Черномырдина? Похоже, что к этому в президентском окружении на данном этапе вовсе не стремятся. То ли время не пришло, то ли опасаются возвысить чрезмерно, лишив себя возможности заменить незаменимого премьера в случае чего.
А потому президент уже недвусмысленно дал понять, что готов чуть-чуть помочь Думе в спасении лица, а именно сдать некоторых "силовиков". А еще позавчера — по горячим следам — Рыбкин на совете Думы как бы невзначай обмолвился, что, дескать, можно ожидать самоотставок "силовиков". А на следующее утро он же уточнил (в кулуарах), что некое заявление некоего "силовика" уже чуть ли не написано.
И забрезжило спасение — и лица, и мандата. Вчера Иван Рыбкин поставил на голосование вопрос: рекомендовать президенту отстранить от должности Ерина, Степашина, Грачева и Егорова. Всех, кроме Степашина, рекомендовано отставить. Вот что значит сила основного инстинкта! Даже ЛДПР, еще день назад буквально горой стоявшая за "силовиков", предпочла вообще не голосовать. Но это оказалось даже более последовательно, чем повели себя аграрии и коммунисты: те (видимо, у них инстинкт еще сильнее) почти единогласно сдали Грачева, Ерина и Егорова. После чего Иван Рыбкин произнес ключевую фразу: 1 июля (если, конечно, намеки президента станут явью и заседание СБ 29 июня закончится оргвыводами) депутаты будут голосовать о доверии уже "обновленному кабинету". А вовсе не тому, против которого они голосовали в минувшую среду. И честь спасена. И Дума. И депутатские мандаты. И все остальное.
Так что не надо усложнять. Все просто. Ибо инстинкт — всего один. Основной.