"Сегодня часы — это музыка"

— Почему вы решили показать коллекцию старинных механизмов?

— В этом году я решил не представлять новинок. А хозяин этих старинных часов, итальянский коллекционер, часовой и ювелирный ритейлер Аусано Муза хотел продемонстрировать свое собрание напольных часов, которое до этого лишь однажды выставлялось в Дубае. Ему показалось, что выставить эти часы на моей мануфактуре было бы разумно, ведь для меня первостепенное значение имеют фундаментальные ценности высокого часового искусства. Он счел, что здесь его коллекция найдет наибольшее понимание и наилучшую аудиторию. У нас произошла забавная история. Когда он привез часы сюда — а все они были отреставрированы в Париже, поскольку именно в Париже лучшие реставраторы такого рода механизмов,— один из экспонатов вышел из строя. Коллекционер расстроился и уже приготовился к тому, что эти часы не будут идти во время выставки. Но я успокоил его: "Ничего страшного, я починю, я долго работал в Париже реставратором". Открыл часы, посмотрел, прикинул, что может быть не так,— и через пару минут они опять работали. Так коллекционер окончательно убедился в том, что должен выставлять свои часы именно у меня.

— Может ли коллекционирование настольных часов стать таким же важным, как коллекционирование наручных?

— Проблема в том, что подобных часов очень мало, чтобы удовлетворить всех коллекционеров. К тому же старинные часы с каждым годом исчезают, становятся все более редкими. И открывая эту выставку, я не хотел сказать, что собираюсь делать настольные часы, не хотел их рекламировать. Я хотел показать истоки высокого часового искусства, которое пришлось на XVII, XVIII и XIX века. Великие мастера-часовщики были французами, а не швейцарцами. Это просто культурная выставка, я пытался разбудить интерес к культуре у клиентов и посетителей SIHH. Я сам француз и очень горжусь тем, что истоки часовой истории и роскоши — во Франции.

— Вы упорно утверждаете, что роскошь — явление французское. Но если с одеждой и украшениями это так, то сказать то же самое о часах довольно сложно.

— Сейчас, конечно, часы — это чисто швейцарский промысел. После кризиса 1960-х Франция перестала производить часы. Но истоки часового дела навсегда останутся французскими. Все великие часовщики — Жежер, Бреге, Филипп — были французами.

— Вы находите, что в современных, зачастую безумных часах все еще сохраняются те французские истоки?

— Нет, потому что в XVIII веке часовое дело было наукой. Это был единственный способ поймать время. Если бы тогда какой-нибудь из мастеров принес своему начальнику современные часы, ему бы влетело. Его признали бы сумасшедшим и отчитали за то, что этот предмет не имеет никакого отношения к астрономическим исследованиям. Его бы просто-напросто уволили со скандалом.

— Если в то время часы отражали науку, то что они отражают сейчас?

— Сегодня часы — это музыка. Есть люди, создающие произведения, которые поддерживают традицию и логику классической музыки. А есть люди, которые просто прибавляют звуки, многочисленные и странные, смешивают их — и это ломает истинный смысл музыки. Так же и в часовом деле. Я храню фундаментальные ценности часового мастерства. Современные сумасшедшие часы — это забавные вещицы, но это не часовое дело. Это игрушки.