Любое поворотное событие в США люди, где бы они ни жили, переживают так, словно оно произошло с ними лично. Джон Кеннеди тысячи раз умирал не в Далласе, а "близнецы" рушились не в Нью-Йорке — везде, от Токио и Москвы до Стокгольма и Претории. На избрание Барака Обамы жители Земли реагировали так, словно каждый из них лично голосовал за или против первого президента-афроамериканца. Дело не только и не столько в таких скучных материях, как глобальная роль Америки. Каждое такое событие — новая глава американского мифа, единственного мифа новой истории, сравнимого с древнейшими мифами о сотворении мира.
Порой кажется, что Америки не существует. Точнее говоря, она существует в воображении остального мира, проецирующего на нее свои кошмары. Библейский "сияющий град на холме", о котором в 1630 году говорил в проповеди Джон Уинтроп, один из первых американцев, первый губернатор Массачусетса, земной рай, переселение в который означало новое рождение, многим кажется "новым Вавилоном".
Как и подобает территории мифа, Америка населена не людьми, а персонажами не комедии, а драмы масок, ожившими воплощениями американского мифа. Ковбой, старатель, проповедник, шериф, гангстер, боксер, фермер, адвокат, джазмен, психоаналитик. Это американские книги и фильмы, более реальные, чем сама реальность, заселили ими страну. И афроамериканец впервые стал президентом не 20 января 2009 года, а в фантастических романах и фильмах. Чтобы далеко не ходить — хотя бы в "Дне независимости", где чернокожий хозяин Белого дома противостоял агрессии инопланетян.
Да, Обама воплотил мечту, о которой Мартин Лютер Кинг говорил со ступеней вашингтонского Мемориала Линкольна 28 августа 1963 года. Но для Кинга мечта о расовом равноправии была "глубоко укоренена в американской мечте". Такая уж это странная, уникальная страна — Америка. Те, кто ниспровергает те или иные стороны американской жизни, всегда делают это во имя одной на всех великой мечты, которую предают "они" — те, кто в тот или иной момент оказывается у власти. Таковы все американские "антиамериканисты": от Марка Твена до Майкла Мура, от пацифиста Кинга до вооруженной коммунистки Анджелы Дэвис, от анархиста-писателя Хантера Томпсона до пантеиста-режиссера Теренса Малика. Потому что США — единственная страна, чья конституция дает гражданам право на революцию. Возможно, именно поэтому революции там и не происходят.
Естественно, американская мечта противоречива. Миф вообще противоречив по определению. Во имя одной и той же мечты Америка замыкалась в политике изоляционизма и претендовала на право презирать любые границы. Начинала войны и заканчивала их. Ради одной и той же "свободы от страха", провозглашенной в знаменитой военной речи Франклина Рузвельта о "четырех свободах", гарантировала гражданам право на свободное ношение оружия и пытается ограничить его.
Мечта уникальна еще и тем, что сформулирована в скучнейших жанрах литературного творчества — Декларации независимости (1776), конституции (1787), Билле о правах (1791): "Все люди созданы равными и наделены Творцом неотъемлемыми правами, к числу которых относятся право на жизнь, на свободу и на стремление к счастью". Вот и все. Пусть даже на каком-то этапе истории "великим уравнителем", если вспомнить циничный эвфемизм времен Дикого Запада, стал револьвер кольт.
Реализуется мечта через еще более скучный механизм голосования. В классическом Голливуде по любым вопросам голосовали пассажиры "Дилижанса" (1939) Джона Форда и "Спасательной шлюпки" (1943) Альфреда Хичкока. Даже "Маленькие женщины" (1949) Мервина Лероя решали, уместно ли отнести завтрак бедной соседке, голосованием. В стране, основанной на отказе от любой иерархии и господствующей религии, голосование стало ритуалом. Пресловутая "соборность" состоялась на основе возведенного в культ индивидуализма.
Обама — живая иллюстрация сразу к нескольким великим американским мифологемам, сформулированным задолго до того, как они смогли реализоваться: миф в США работает на опережение, санкционирует эксперимент, индивидуальный и национальный. "Я просто экспериментатор, я вечный искатель без прошлого позади",— писал один из главных американских философов, Ральф Уолдо Эмерсон.
О том, что американцы — "сплав, образовавший новую человеческую расу" писал еще Мишель Гийом Жан де Кревекор в "Письмах американского фермера" (1782). Он имел в виду "англичан, шотландцев, ирландцев, французов, голландцев, немцев, шведов" — стройматериал американской нации имел вполне "арийский" профиль. Но когда Израиль Зангвиль назвал свою пьесу ставшим крылатым словосочетанием "Плавильный котел" (Melting pot, 1908), в этом котле плавились уже и его герои — еврейский Ромео и русская Джульетта, и десятки других национальностей. Из этого котла вынырнул и Обама, сын кенийца и американки европейских корней, пасынок индонезийца.
Выражением же self-made men впервые озаглавил свою лекцию в 1859 году Фредерик Дуглас (1818-1895). Беглый раб, аболиционист, борец за равноправие женщин, издатель и оратор, он был первым афроамериканцем, баллотировавшимся в 1872 году в вице-президенты на пару с Викторией Вудхалл — первой женщиной, претендовавшей на пост президента. Он, безусловно, был "человеком, сотворившим самого себя", как Бенджамин Франклин и Авраам Линкольн, филантроп Эндрю Карнеги и корпоративный гуру Дейл Карнеги, Элвис Пресли и Мадонна. Теперь в этот пантеон self-made men вошел и Обама.
Никто не мог предположить, что это произойдет так рано — всего через 40 лет после гибели Кинга. Многие опасаются, что это произошло слишком поздно. Но американский миф не оставлял сомнений в том, что это произойдет.