Премьера кино
Псевдочеховская драма Сэма Мендеса "Дорога перемен" (Revolutionary Road) выходит в наш прокат с довольно издевательским названием: это фильм как раз о жизненном бездорожье и невозможности перемен. Людям, болезненно переносящим ощущение экзистенциального тупика, ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА советует не усугублять депрессию просмотром этой безрадостной картины.
Кейт Уинслет и Леонардо Ди Каприо играют в "Дороге перемен" супружескую пару, попавшую в ловушку, когда в нью-йоркском пригороде один стоящий на холме домик показался им менее противным, чем выстроившиеся ровными рядами другие точно такие же домики, и молодожены поселились на улице Революционной — название, в которое Ричард Йейтс, автор лежащего в основе картины романа 1961 года, вкладывал социологический смысл, намекая на произошедший в середине 1950-х перелом эпохи и крушение американской мечты.
Впрочем, в советском варианте тоже запросто можно представить такое кино (только оно выглядело бы победнее и погрязнее), где ведущая к крушению всех надежд улица называлась бы, например, улицей Ленина и к жителям ее можно было бы отнести слова из песни группы "Ноль": "Просто я живу на улице Ленина, и меня зарубает время от времени". Жителям Революционной улицы еще хуже: их зарубает постоянно, без передышки, потому что они изначально больше о себе воображают, чем советские обыватели. Сэм Мендес, ставивший в театре "Вишневый сад" и "Дядю Ваню", ориентируется, конечно, на дореволюционных, чеховских обывателей. Но если персонажи Чехова говорят о какой-то чепухе, и чем она пустяковее, тем отчетливее за ней просвечивает весь их ужас и отчаяние, то герои "Дороги перемен", наоборот, все время говорят о самых важных вещах, а фокус с самыми важными вещами в том, что, будучи сформулированы прямым текстом, они нередко приобретают вид полной чепухи.
Рассказывающая о трагической невозможности "сменить обстановку", "Дорога перемен" претендует на "Оскары" за костюмы и работу художника и чисто визуально представляет собой фильм тоже про "обстановку", в смысле интерьеров и меблировки 1950-х годов. Поскольку весь фильм напоминает каталог мебельного салона, то и способ, которым герои пытаются решить свои экзистенциальные проблемы, носит декоративный, открыточный характер: скучающая домохозяйка в отсутствие мужа перебирает его старые фотокарточки и находит одну с Эйфелевой башней. Вспомнив, как муж однажды в романтическом настроении ляпнул, что мечтал бы вернуться в Париж, жена предлагает туда всей семьей переселиться, отчего герой Леонардо Ди Каприо мгновенно оживляется. Самая приятная часть диковатого парижского плана — сообщать о нем соседям и сослуживцам, которые ненатурально изображают радость за "отъезжающих" и смотрят на них, как на чокнутых. Искреннюю человеческую реакцию выдает лишь один из соседей, только что выписавшийся из психлечебницы, про которого его мамаша (Кэти Бейтс) говорит, что он тоже "не такой, как все",— персонаж Майкла Шеннона (номинация на "Оскар" за роль второго плана). Услышав, куда герои задумали сбежать от гложущей их пустоты, он заходится в такой смеховой истерике, что даже не может выговорить манящее слово "Париж". Это, пожалуй, самый энергичный и психологически убедительный момент "Дороги перемен", однако длится он недолго, и, отсмеявшись, сосед тоже начинает резонерствовать, изрекая глубокомысленную фразу: "Многие чувствуют пустоту, но нужна настоящая смелость, чтобы увидеть безнадежность", отчего герои приходят в умиление, считая, что впервые встретили родственную душу, способную понять их состояние.
Насколько плодотворной может быть тема сборов в дорогу неведомо куда, неведомо зачем и какой из нее получается перформанс при наличии фантазии и темперамента, можно представить, освежив в памяти, например, фильм "Облако-рай". Однако Сэм Мендес не таков, чтобы позволить своим героям основательно встряхнуть свое существование этой бредовой идеей переезда, которую они себе придумали и даже начали осуществлять, не понимая, что реализовывать ее, может, и не так важно, как довести ее до эстетической завершенности в воображении. Видимо, как раз с воображением у героев главная проблема. Самое оригинальное, что приходит в предвкушении новой парижской жизни в их изнуренные размышлениями о собственном ничтожестве головы,— это заняться, наконец, сексом на кухне, "как в первый раз", однако этот сексуальный reunion впоследствии выйдет им роковым боком с неизбежностью стреляющего в последнем акте чеховского ружья.