Своим пониманием того, почему кризис не приведет к массовым волнениям, поделился глава московского представительства "Группы 7/89", гендиректор маркетингового агентства "Маркетдэйта" Виктор Мойсов. Выслушал обозреватель "Власти" Дмитрий Камышев.
— Согласно вашим данным, участвовать в акциях протеста готовы 32% опрошенных. Это много или мало?
— Нужно понимать, что это декларированная готовность участия, то есть далеко не каждый из этих 32% на самом деле выйдет на площадь. Кроме того, по сравнению с тем уровнем протестных настроений, который фиксировался в 1998 году, эти цифры примерно вдвое меньше. И если даже тогда не было массовых стихийных выступлений, то сейчас их тем более не стоит ожидать. Протестные настроения находятся примерно на том же уровне, что и в 2005 году, когда проходили акции против монетизации льгот. Но нынешний кризис не настолько затронул людей, чтобы они были готовы выйти на улицу. Монетизация представляла собой узконаправленное действие, приведшее к реальному ухудшению положения конкретных категорий населения. Сейчас же, если не произойдет какого-то экстраординарного ухудшения ситуации, ожидать, что протест стихийно выплеснется на улицы, серьезных оснований нет.
— Чем можно объяснить тот факт, что города, по которым кризис ударил сильнее, оказались в нижней части рейтинга протестной активности?
— Для этого нам нужно провести вторую волну исследования. Но, вероятнее всего, у населения этих городов просто традиционно низкий протестный потенциал. Во всяком случае, уровень лояльности федеральной власти, фиксируемый по данным электоральной статистики, выше именно в этих регионах.
— Исследование показало, что свое будущее люди оценивают оптимистичнее, чем ситуацию в стране в целом.
— Социологами давно подмечено, что у нашего населения принято свое личное фактическое положение оценивать выше, чем положение соседа. Если свое положение человек оценивает, исходя из объективных факторов — уровня дохода, возможностей потребления, то оценку положения в стране он дает, основываясь на социальных коммуникациях — начиная от СМИ и заканчивая слухами. И этот общий фон всегда оказывается немного хуже, чем на самом деле себя ощущает человек. И это, кстати, еще один аргумент в пользу низкой вероятности массовых выступлений.
— Пессимистов все-таки больше, чем оптимистов, однако к росту протестных настроений это не приводит. Это что, особенности национального менталитета?
— Можно и так сказать. Это особенности массовой социальной психологии. Мы оцениваем положение как ухудшающееся, но изменять его через собственное активное участие, тем более в таких требующих определенной пассионарности действиях, как шествия и митинги, не готовы.
— И решающим здесь оказывается именно долгосрочный оптимизм? То есть большинство считает, что в ближайшее время будет тяжело, но в конце концов все наладится?
— Совершенно верно. Восприятие этого кризиса сильно отличается от восприятия кризиса 1998 года. Тогда многим казалось, что наступил полный крах экономики, а сейчас таких настроений нет. То есть за прошедшее время люди нарастили какой-то запас оптимизма, встали на рыночные рельсы, прежнего страха перед такими колебаниями экономики у них уже нет.
— А если ни через год, ни через два кризис не закончится, этот оптимизм может иссякнуть?
— Посмотреть на изменение уровня оптимизма можно будет, когда пружина кризиса по-настоящему разожмется. Мы же делали замеры, когда реального ухудшения еще не произошло.
— Почти половина россиян считает, что их материальное положение зависит от внешних обстоятельств. Это большинство потому и не протестует, что надеется на помощь извне — от государства и начальников?
— Да, это пассивное ядро сохраняется из года в год. Оно же, кстати, говорит, что готово терпеть и ждать развития ситуации.
— Можно ли тогда предположить, что если это большинство поймет, что помощи ждать неоткуда, то массовые протесты действительно станут неизбежными?
— На основании одного исследования такой вывод сделать сложно, нужна динамика. Но исходя из прошлого опыта можно говорить, что эта категория достаточно стабильна. И на баррикады она не пойдет, даже если ее положение будет ухудшаться.
— Получается, что для сохранения стабильности власть должна всячески поддерживать не личную инициативу граждан, а их желание во всем полагаться на "дядю"?
— Да, получается так. Интересно, что число экстерналов, то есть людей, возлагающих ответственность за свое материальное положение на внешние обстоятельства, вопреки ожиданиям не падает. В начале 1990-х годов было распространено мнение, что неординарно большое количество экстерналов — это естественное наследие советского времени и со сменой поколений их относительное число будет падать. Оно действительно падает, но совсем не такими высокими темпами, как ожидалось.