Выяснение отношений с Грузией становится постоянным фоном присутствия России в международных организациях. По-человечески желание доказать свою правоту и уличить противоположную сторону во лжи понятно, если вспомнить эмоциональный накал, которым сопровождался августовский конфликт. Но могут ли Москва и Тбилиси добиться чего-то конкретного? Иными словами, в чем прикладной смысл баталий?
Российско-грузинская война, ставшая потрясением полгода назад, сегодня уже не является серьезным фактором европейской политики. Отчасти это связано с глобальным экономическим кризисом, который резко изменил иерархию приоритетов. Отчасти с прагматизмом ведущих стран Европы, которые трезво оценили собственные возможности и интересы. Оказалось, что на серьезное вовлечение в конфликтные зоны Старый Свет не готов, а фундаментальных интересов в Грузии, которые перевесили бы важность взаимодействия с Россией, нет.
События августа 2008 года не забыты. Но они скорее пополнили багаж представлений о Москве как агрессивной и непредсказуемой силе, чем стали руководством к действию.
Для Тбилиси важно поддерживать общий интерес к августовскому конфликту, поскольку это единственный способ оставаться в центре международного внимания. Тем более что для новой администрации США поддержка "молодой демократии" на Кавказе может оказаться не столь важна, как для Джорджа Буша.
Для России же практическое следствие войны — это головная боль, связанная со статусом Абхазии и Южной Осетии. Что делать с "трофеями", Россия, как кажется, не вполне понимает. Пересмотра решения о признании быть не может, несмотря на новый призыв ПАСЕ. Но не стоит особо рассчитывать и на то, что кто-либо последует примеру Москвы и Манагуа. В итоге судьба двух "новых государств" не станет непреодолимым препятствием на пути развития связей России с Евросоюзом и США, но останется камнем, о который будут спотыкаться годами.
Хотя активность ПАСЕ на российско-грузинском направлении раздражает Москву, России она скорее выгодна. Каждая сессия является хорошим способом выпустить пар и канализировать эмоции в формат резолюций, не имеющих особых последствий. То же касается женевских переговоров, которые на долгое время вперед ограничатся спорами о шрифте на табличках участников и рассадке за столом.
Для России было бы гораздо хуже, если бы стремление Грузии восстановить справедливость выливалось в бесконечные судебные иски или, хуже того, попытки взять военный реванш.