Премьера опера
В мадридском Королевском театре (Teatro Real) состоялась премьера оперы Игоря Стравинского "Похождения повесы" в постановке знаменитого канадского режиссера Робера Лепажа. Режиссер перенес действие в Америку 50-х годов и поставил спектакль про власть телевидения и шальных нефтяных денег. Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Либретто "Похождений повесы" (по традиции именно так переводят на русский язык оригинальное английское название оперы "The rake`s progress" — что-то вроде "Карьеры мота") описывает события, происходящие в Англии XVIII века: Уистен Оден, создававший либретто, вдохновлялся одноименной серией нравоучительных гравюр Уильяма Хогарта. Канадец Робер Лепаж использовал не им открытый, но всегда соблазнительный режиссерский прием: перенос действия в совершенно иную эпоху и в другую страну. Его повеса кутит в Америке, в середине прошлого века, в те годы, когда опера Стравинского впервые была поставлена (ее премьера состоялась в 1951 году в венецианском La Fenice).
Начинаются "Похождения повесы" со сцены деревенской идиллии: влюбленные Том и Энн милуются на природе. Это уже потом молодой человек окажется в столичном городе, сначала попадет в бордель, закрутится, потом шутки ради женится на Бабе-турчанке из ярмарочного балагана, сойдет с ума и кончит дни в сумасшедшем доме — Энн же будет ждать и преданно любить его все это время. Идиллия и есть идиллия, что в позапозапрошлом веке, что в нынешнем: облака, плывущие по небу на служащем сценическим задником видеоэкране (идея оформления принадлежит режиссеру), мало зависят от исторической эпохи. Одна только деталь заслоняет небо: в глубине сцены господин Лепаж поставил нефтяную качалку, и этот размеренно качающийся силуэт с самого начала дает понять, что мелодраматической идиллии должен прийти скорый конец.
Это у Стравинского соблазнитель Тома Ник Шэдоу только в предфинальной сцене на кладбище оборачивается чертом, сводящим главного героя с ума. А у господина Лепажа он уже в прологе выскакивает на сцену нечистым — и не из какой-то там сомнительной преисподней, а прямо из нефтяной трубы. Черт его знает, какова была природа соблазнов в стародавние времена и какие были источники финансирования красивой жизни. В новых "Похождениях повесы" все прозрачно и узнаваемо: Том Рэйквелл попадает на телевизионную съемочную площадку — по Лепажу, аналог дома веселых утех и развлечений Матушки Гусыни. Лондон оборачивается Нью-Йорком. Грим, разнаряженная массовка, студийный кран с оператором и камерой, мотор — Том заваливается на диван с какой-то полуобнаженной красоткой и они вмиг буквально проваливаются под сцену, утягивая вместе с собой покрывало.
Робер Лепаж поставил "Похождения повесы" как ироничный театрализованный бурлеск. Канадский мастер хорошо известен тем, что понятные человеческие истории умеет соединять с хитроумными технологиями современной сцены — отчего истории становятся более действенными. В опере господин Лепаж, можно сказать, скромничает. Выползающий из сценического люка и постепенно надувающийся фургон; сложная видеопроекция, на фоне которой Энн торопится в настоящем автомобиле из деревни в город спасать любимого; сцена на приморской террасе с бассейном, где Том топит свою турчанку; прорезающие небо прожекторы и вход в бродвейский театр с толпой корреспондентов — вот тот "настоящий" изобретатель Лепаж. В иные моменты режиссер деликатен, ненастойчив, он целиком уступает все права оркестру и солистам.
Королевский театр пригласил дирижировать "Повесой" англичанина Кристофера Хогвуда, знаменитого специалиста по старинной музыке. Более тридцати лет назад он основал Академию старинной музыки и с тех пор "коллекционирует" собственные аутентичные исполнения. На первый взгляд Игорь Стравинский в ряд любимых композиторов господина Хогвуда вроде бы не должен вписываться, однако на самом деле его коллеги по цеху "старинщиков" неоклассицизм Стравинского осваивают уже давно. В данном случае почтенный британский маэстро показал себя аутентистом не архивным, не занудным, а рисковым, склонным к приключениям. Четкость формы и привычные дирижеру темпы, может быть, и несколько "пригладили" музыку Стравинского, довели "Повесу" до необязательного изящества. Зато исполнители главных партий сопрано Мария Байо (Энн) и прославившийся в последние годы тенор Тоби Спенс на драматизм не скупятся: их чистые, отточенные на барочном вокале голоса поддержаны незаурядными актерскими способностями.
Робер Лепаж помогает солистам точными деталями. В окруженный темнотой сумасшедший дом, который режиссер слегка утопил под сцену, Энн приходит с той самой красной подстилкой, на которой они когда-то беззаботно валялись в деревне. Ею она накрывает Тома, разум которого безвозвратно помутнен. Режиссер, впрочем, герою не судья. И финальный выход персонажей перед занавесом в этих "Похождениях повесы" смотрится нелогичным довеском. Наивная прописная мораль, может быть, и идет историческому сюжету. А история про растянувшуюся на полвека эпоху нефтяных денег, власти телевидения и потребительской роскоши — лукавых морализаторских виньеток не выдерживает. Кажется так, может быть, оттого, что этой эпохе, как считают многие, именно теперь настает конец.