Гастроли вокал
Михайловский театр вновь сработал как гастрольное агентство. На этот раз директор театра Владимир Кехман привез в Петербург Анжелу Георгиу, знаменитую румынскую оперную диву с сильным и техничным вокалом. ВЛАДИМИР Ъ-РАННЕВ с трудом сопротивлялся гипнотическим чарам ее властного голоса.
Звезда Анжелы Георгиу взошла в 1994 году после ее выступления на сцене "Ковент-Гардена" в роли Церлины из моцартовского "Дон Жуана". С тех пор критика отмечает два ее основных качества: "железную" технику и редкое умение не просто петь партии, но играть своих героинь по всем правилам актерского ремесла, без скидок на оперные условности. На сольном концерте в Петербурге Анжела Георгиу показала своих излюбленных героинь — Лауретту, Магду, Тоску и Баттерфляй из опер Пуччини, Микаэлу из "Кармен" Бизе, Виолетту из вердиевской "Травиаты".
Все эти оперные страдалицы обладают в исполнении харизматичной румынки утрированно прописанным характером — аккурат в традиции оперного гранд-стиля, в котором "любить так любить, стрелять так стрелять". В том, как певица держится на сцене, угадываются шаблоны этого стиля — скульптурные позы, чеканные жесты рук, "жгучая" мимика, взлеты роскошных прядей волос. Вокальная техника певицы также эксплуатирует тип несколько старомодного в современной опере "блестящего сопрано", причем тот его образец, который близок российской школе: с форсированием голоса для достижения густого грудного тембра и мощного, но, к сожалению, бедного на оттенки форте. На пиано голос госпожи Георгиу пластичен и чувствителен, но как только ее пение набирает интенсивности, она преодолевает какой-то сверхзвуковой барьер и уже не берет ноты, а ставит их.
Голос как бы отрывается от певицы, вонзается в зал и буквально вдавливает зрителей в кресла. Это и есть вердиевское "неистовое сопрано", востребованное после Верди и его коллегами-веристами. Именно таким сопрано и блещет Анжела Георгиу, причем блещет безупречно. Но в этой безупречности — предсказуемость ее пения. Уже после второго номера стало понятно, что музыкальное решение персонажей у певицы однообразно, а слушать ее имеет смысл скорее как первоклассный вокальный аттракцион. Чем публика и довольствовалась, срываясь на овации после каждого финального аккорда у оркестра с финальной же умопомрачительно яркой нотой Анжелы Георгиу.
Партнером к своему бенефису в Михайловском певица выбрала молодого румынского тенора Влада Мирицу, известного у себя на родине недавним участием в конкурсе "Евровидение". Тенор он техничный, но эта техничность отдавала совсем уж безликой ученической прилежностью. Рядом с магнетической статью примадонны он даже в самых жарких дуэтах походил скорее на пажа, чем на героя-любовника. На пажеский образ работал и его блестящий пиджак из гардероба эстрадного конферансье.
Во втором отделении оркестр Михайловского театра под руководством приглашенного дирижера Иона Мирина рискнул разбить череду вокальных номеров увертюрой-фантазией Чайковского "Ромео и Джульетта", которая длится около двадцати минут. Как потом выяснилось, это время понадобилось госпоже Георгиу для того, чтобы после трагической гибели юных шекспировских возлюбленных появиться на сцене уже в третьем и самом великолепном платье. Едва похоронив Ромео и Джульетту, публика восторженно приветствовала возвращение на сцену своего кумира. И Анжела Георгиу отблагодарила зрителей еще несколькими яркими номерами, добавив к тому же сверх программы пять бисов. Она ни разу не разочаровала публику, и казалось, с таким же совершенством могла бы спеть еще пять. Или двадцать пять. Какая ей разница.