Премьера балет
Балет "Москва" показал на сцене Российского академического молодежного театра премьеру балета Эдвальда Смирнова "Блудный сын". Разницы между истинным и продажным искусством не смогла постичь ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА.
Эдвальд Смирнов, профессор Петербургской консерватории и Академии русского балета имени Вагановой, для художественных высказываний облюбовал Москву — как город, так и одноименную труппу. Наверное, потому, что Петербург — оплот духовности, а Москва — столица разврата. А поскольку профессор Смирнов в своих спектаклях обличает распад и нравственное разложение общества, то старается быть ближе к адресату своих гневных и горьких проповедей.
Рупором программных манифестов профессор выбрал труппу странную, можно сказать, амбивалентную. Часть балета "Москва" — некондиционные "классики", часть — вполне приличные "современники". Убогими классическими балетами труппа зарабатывает на жизнь, за западные современные постановки изредка получает "Золотые маски". Эдвальд Смирнов, академический профессор с публицистическими наклонностями, соединяет обе части труппы в своих опусах, которые он считает "современной хореографией".
Одноактный "Блудный сын" — уже второе обращение хореавтора к Библии. С помощью общеизвестной притчи господин Смирнов высказался по поводу нынешнего состояния балета в частности и культуры в целом. Знаменитая партитура Прокофьева, как на грех уже использованная Джорджем Баланчиным в конце 1920-х, профессору не подошла — композитор явно не достиг нужного градуса социальной остроты. Для своих замыслов господин Смирнов избрал записи Генри Перселла и Сергея Курехина — преотвратительные по качеству воспроизведения, что, впрочем, лишь подчеркивает главную мысль автора: настоящее искусство куется в бедности.
Идейная установка (деньги — зло, аскетизм — благо) обозначена уже в экспозиции. Скудное оформление неназванного сценографа делит сцену на три части. Левый задний угол огорожен балетной палкой: в этой творческой резервации под скрипку учителя танцев девушки в белых хитонах и юноша в строгой черно-белой униформе постигают тайны искусства посредством балетных упражнений. В правом, дьявольском углу — офисный стол с монитором, в который фрачники злодейского вида, нареченные в программке "бесами корысти, тщеславия, злобы", подсматривают за райским садом искусства. Между ангелами и бесами бьется в отчаянных корчах лысое существо в мужских трико и белой пачке без лифа. Это Блудный Сын (отличная работа Михаила Колегова), неопределенная половая принадлежность которого обозначает душевную смуту и неотчетливость жизненной позиции.
Две трети 50-минутного балета объясняют, как оно дошло до жизни такой. Юноша в трико (Вячеслав Пегарев, чья роль обозначена в программке как Воспоминание Блудного Сына), устав тянуть ноги в балетном классе, покинул отца-педагога, вылез из-под балетной палки и, прихватив чемодан, отправился в большой мир (возможно, даже заграницу). Как и другие девочки и парни с чемоданами, он тут же попал в лапы бесов. Лицемерно восхищаясь классическим дарованием вновь прибывшего, циничный фрачник подвергает юнца Искушению — так именуется темпераментный персонаж Полины Пшиндиной, без промедления садящийся на шею парнишки. Сумбурный дуэт заканчивается заползанием искушаемого под юбку Искушения, после чего Воспоминание Блудного Сына пускается во все тяжкие.
В изображении "всех тяжких" фантазия почтенного профессора далеко не залетает: падшие существа в разноцветных париках, приплясывая, тянут коктейли из литровых бокалов и — о ужас! — нюхают кокаин: протянутые от кулисы до кулисы рукава белого фрака "беса бизнеса" изображают толстые "дорожки" белой смерти. В результате у них получается не искусство, а сущее говно. И ежели кто из зрителей этого еще не понял, профессор Смирнов по-учительски дает подсказку: пока потерявшие стыд, совесть и сексуальную ориентацию развратники (мужчины в балеринских пачках, девицы в панталонах) виляют попами, их сообщники бегают по сцене с рулонами туалетной бумаги, опутывая ею виляющих.
Нацепившее женскую пачку Воспоминание Блудного Сына доходит до полной деградации, исполнив серию классических амбуате — задорных взбрыкиваний ножками. Тут Блудный Сын в полупачке осознает глубину падения своего alter ego и, сильно поколбасившись от укоров совести, воспаряет духом — что олицетворяет его зависание над сценой на невидимой лонже. А пока подвешенный Блудный Сын качается маятником между небесами и грешной землей, в резервации классического балета учитель показывает невинным дошколятам сказку про Красную Шапочку и Серого Волка — по мановению скрипичного смычка педагога хищник превращается в ласковую собачку.
После этого убедительного примера для возрождения Блудного Сына не хватает сущей ерунды: пары пощечин от чистой духом старшей сестры по искусству (эту роль с трогательной верой в балет исполняет нежная Елизавета Небесная). Переродившийся сын и брат обретает почву под ногами и определяется с половой принадлежностью: сняв полупачку, он в одних мужских трико возвращается в отчий дом — к балетному станку, чтобы ожесточенно скрести ножкой пол в чаянии профессионального совершенства. На радость профессору Смирнову.