Концерт
В Большом зале консерватории прошел концерт Российского национального оркестра под управлением его главного приглашенного дирижера Владимира Юровского. Вместе с четырьмя выписанными из Европы солистами и камерным хором Московской консерватории оркестр исполнял "Рождественскую ораторию" Баха, точнее говоря, ее первую половину. Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
То, что известно теперь как "Рождественская оратория" Баха, создавалось как цикл кантат: каждая для одного из дней рождественских праздников в лютеранском обиходе. Так что даже исполнение в теперешнем концерте только первых трех из этих шести кантат не слишком противоречило той аутентичной логике, по которой оратория выстроена. У каждой кантаты помимо композиционной завершенности есть свой законченный внутренний сюжет, основанный на моральном и богословском толковании звучащего внутри кантаты евангельского отрывка, и после каждой вырисовывается отчетливая смысловая пауза — в отличие, скажем, от баховских же "Страстей", резать которые по живому было бы форменным свинством.
У РНО уже был один знаменитый опыт обращения к масштабному кантатно-ораториальному Баху — пять с лишним лет назад оркестр исполнял с Кентом Нагано Мессу си-минор. Но теперешний опыт был совсем в ином духе: по рассуждению Владимира Юровского оркестру и впрямь предстояло наведаться на территорию аутентичного исполнительства, которая для музыкантов РНО вроде бы должна быть совершенной terra incognita. Сам Владимир Юровский, художественный руководитель знаменитого оперного фестиваля в Глайндборне, где музыканты-аутентисты уровня маэстро Уильяма Кристи являются регулярными гостями, в этих начинаниях если и новичок, то новичок вполне осведомленный. Однако на подмогу дирижеру все-таки вызвали специалиста — барочную скрипачку Маргарет Фолтлесс, концертмейстера известного британского "Оркестра эпохи Просвещения", чтобы она хоть немножко натаскала оркестрантов по части специфики старинного звукоизвлечения.
Госпожа Фолтлесс в результате и занимала на концерте, вместо штатного Алексея Бруни, место первой скрипки РНО. Забегая вперед, скажу, что ее-то единственное персональное соло (в альтовой арии "Schlisse mein Herze" из третьей кантаты) прозвучало довольно грубо; однако что до оркестра в целом, то результаты убеждали однозначно. Сфокусированный, крепкий, аккуратный и все же без пресности, все же чрезвычайно изысканный оркестровый звук наверняка оценили бы даже бескомпромиссные адепты "правильного" музыкального барокко вроде выступавших не так давно в Москве Тона Копмана или Филиппа Херревеге, хоть музыканты РНО и играли на вполне современных инструментах.
В числе приглашенных певцов-солистов должен был оказаться и один из лучших баховских голосов, английский тенор Марк Пэдмор — но не случилось. Впрочем, заменивший коллегу-компатриота Марк Уайлд оказался не просто хорошей заменой, но и одним из открытий вечера: его полнозвучный легкий тенор умело и естественно приноравливался к характеру партии, в которой самое главное — это речитативы с евангельскими цитатами, которые при всей их простоте важно не провалить небрежностью или, наоборот, аффектацией. Еще один английский солист, молодой контратенор Кристофер Эйнсли, певший альтовую партию, скорее разочаровал, спев свое довольно чисто, но с поверхностно-игривым звуком. Органичнее всего в материале чувствовал себя Штефан Логес, впечатление от деликатного породистого баритона которого не портило даже слегка простуженное звучание на верхах. Вероятно, именно из-за опытности и языковой свободы певцу поручили еще и зачитывать текст особо важных хоралов, что он и проделывал с левитановской вескостью в голосе. Наконец, изумительное сопрано датчанки Дитты Андерсен могло бы стать одной из главных драгоценностей не только этого концерта, но и сезона в целом, если б только в прозвучавших трех кантатах ей не была бы выделена столь миниатюрная партия.
С минимумом оговорок даже и камерный хор Московской консерватории показал себя так, как будто барочным хоровым репертуаром на аутентичный лад он занимался давно и всерьез, а не просто был вынужден экспериментировать по случаю этого концерта. Что, в общем, наряду со всеми остальными деталями концерта снимает многие вопросы: помнится, один известный отечественный дирижер сказал корреспонденту "Ъ", что вольно, мол, немецким музыкантам пытаться играть Баха "по-старинному", раз уж они из той же самой страны и из той же традиции, а нам, русским, не стоит даже и пытаться. Оказывается, пытаться стоит, потому что именно в результате подобных попыток, как выясняется, может при случае получиться интереснейшее баховское событие сезона.