Начало "Визита дамы" напоминает гоголевского "Ревизора". Болгарин Морфов, уже не раз работавший в Москве, специально усилил этот гоголевский мотив. Понурые жители города Гюллена суетятся и перебивают друг друга, как в прологе гоголевской комедии. Жаждущий опохмела Городничий, то есть бургомистр, отдает столь же бестолковые распоряжения. Все они ждут не ревизора — ревизоры давно утратили интерес к обнищавшему городу, а свою бывшую соотечественницу Клару Цаханассьян, сказочно богатую и, вероятно, готовую подать родине на бедность. Напомнить Кларе о годах юности должен ее бывший близкий друг Альфред Илл. Его играет Александр Лазарев-младший, Клару — Мария Миронова, и такое омоложение героев не случайно.
У Дюрренматта в город приезжает раззолоченная развалина — Кларе, как и ее былому увлечению, под 70. Потрясенный Илл узнает, что у бывшей любовницы костяная (то есть фарфоровая) нога, вставной глаз — в общем, всю ее собрали заново после авиакатастрофы. Впрочем, душа ее умерла раньше. В 17 лет беременную Клару изгнали из Гюллена, ребенок умер, а сама она стала проституткой, чудом заполучившей в свои сети миллионера. В пьесе Клара выписана экстравагантной чертовкой, давно утратившей все человеческие чувства, кроме одного — любовь, она же ненависть к Альфреду. Клара предлагает городу миллиард в обмен на его жизнь.
Сделав героев не старичками, а вполне молодыми людьми, вымарав все гротесковые подробности, режиссер вроде бы обостряет ситуацию: любовь между ними все еще возможна. Однако гротеск из спектакля уходит. Все романтические объяснения между Кларой и Альфредом напоминают вялую пародию на Ромео и Джульетту. Когда же Клара вспоминает о погибшем ребенке, то окончательно превращается из гротескного чудовища в Соню Мармеладову. Впрочем, полностью впасть в реализм спектаклю мешают талантливые декорации Андриса Фрейбергса. Выстроенный на сцене обшарпанный зал ожидания одной переменой света превращается то в сумрачный лес, то в гулкий храм, то в ратушу. Все это выглядит вполне достоверно, но вдруг замечаешь, как изъеденная временем облицовка стен на глазах превращается в новехонький мрамор, и возникает ощущение обмана, дьявольского розыгрыша, каким и является сама пьеса.