Я пытаюсь ободрить Янину маму Ольгу Новикову и говорю ей правильные слова о том, что лейкоз не приговор, а только диагноз. Я привожу статистику, но сам же и вздрагиваю, когда проценты спасенных детей мысленно отнимаю от ста. Остается не так уж немного, но разве хотя бы одну маму эта арифметика успокоит? Шансом выжить для Яны является пересадка стволовых клеток. Но чужой костный мозг надо найти, и никто не знает, как долог будет поиск. И помимо удачи нужно еще заплатить €15 тыс. за поиск донора. И найти 1 млн руб. на лекарства, чтобы чужой мозг прижился, а Яна не умерла от "грибов".
— Первый месяц болезни,— говорит Ольга,— был ужасный, но я поняла, что от моих истерик Яне легче не будет. И с тех пор я не плачу.
На самом деле она плачет, причем, кажется, сама не замечает этого. Нет, вот заметила, улыбнулась и докрасна вытерла глаза:
— Не обращайте внимания, это я так, вышла из бокса и расслабилась с вами. Сейчас соберусь.
Ольга с Яной четвертый месяц в отделении химиотерапии лейкозов детской горбольницы N1 Петербурга. Ровно с 1 сентября. Так начался у Яны пятый учебный год.
— В конце августа она приехала от бабушки, на лбу шрам, вся в синяках, и слабость у нее,— рассказывает Ольга.— Говорит, с качелей упала. Я перепугалась, в больнице нас осмотрели, сказали, ничего страшного, обошлось без ушиба мозга, все в порядке. А какое там в порядке, собираемся в магазин к школе все покупать, а у Яны ноги не идут. И температура под сорок. Сбиваем — падает до 34. Слабость, аппетита никакого, рвота, кровь из носа. 1 сентября в восемь утра вызвала я врача из поликлиники. Хорошо, что врач попалась внимательная и опытная. Она осмотрела Янины синяки и сказала: это гематологическое заболевание.
В тот же день их на скорой и доставили в это отделение. Они лежат в стерильном боксе. Мне приходится надеть бахилы, халат, маску, обработать руки дезинфицирующим раствором. Бокс тесный, уступая мне место, из него выходят, тоже в масках, папа и бабушка Яны. Вся родня теперь дежурит здесь, в больнице. А у Яны есть еще 16-летний брат Саша и сестренка Соня, которой всего год и три месяца.
Яна соединена катетером с автоматической капельницей-дозатором, которая называется инфузоматом.
— И подолгу ты так, на привязи?
— Весь день. С восьми утра до восьми вечера.
На четвертый день появился диагноз: острый мегакариобластный лейкоз. Болезнь в активной фазе, редкая и очень опасная.
Вот с тех пор Ольга в тщательно подавляемом состоянии отчаяния. Иногда Яна все же замечает, что мама плачет. Так было еще во время первого блока химиотерапии, когда девочку рвало кровью. Она говорила Ольге: "Мама, не плачь, я немножко заболела, так ведь поправлюсь".
— Она по характеру боец,— улыбается сквозь слезы Ольга.— И вообще, вы бы видели ее до болезни! Ее во дворе звали вождем краснокожих или просто Чингачгук.
— Ты любишь спорт? — спрашиваю Яну.
— Я хотела записаться на легкую атлетику, но заболела. Когда вылечусь, обязательно запишусь. Больше всего я читать люблю. И компьютер люблю. На нем рисовать можно, в игры играть, письма писать.
— Так ты и в интернет выходишь?
— Конечно. Там интересно!
Первый блок химии не дал результата, Янин организм не откликнулся. Тогда без перерыва, времени на отдых лейкоз не дал, врачи назначили второй, высокодозный курс. И вот он подействовал. Количество бластов упало почти до нуля. Но вместе с этим, так бывает всегда, до нулей упали практически все показатели крови, села иммунная система. И начался микоз — злая грибковая инфекция. Грибок, которому не мог сопротивляться организм, ел легкие и ткани лица девочки. В ход пошли антигрибковые средства, самые сильные и в разных сочетаниях. За три месяца своего пятого учебного года Яна получила такие уроки и прошла такие испытания, каких и врагу не пожелаешь.
Сейчас идет третий блок химии и продолжается борьба с грибками, поэтому Новиковы по-прежнему в стерильном боксе. Однако все это — лишь подготовка к тому единственному, на что только и остается надежда,— к трансплантации кроветворных стволовых клеток. Типирование показало, что среди родственников Яны совместимых доноров нет. В таких случаях доноров ищут в международном регистре, в Фонде Стефана Морша в Германии. В России банка костного мозга пока нет.
Поиск донора обходится недешево — €15 тыс., и государство пока этот поиск не оплачивает. Нужны деньги и на некоторые очень дорогие противогрибковые лекарства, без которых Яне Новиковой не выжить. Между тем Ольга — учитель физкультуры и притом давно не работает, ведь трое детей и одна совсем кроха. Отец Яны строитель и неплохо зарабатывает, до 30 тысяч рублей, но ведь это на всех, и Новиковы живут от зарплаты до зарплаты.
— Ну, прощай, выздоравливай,— говорю я Яне, выходя из бокса.
Яна отвечает:
— До свидания.
И я поправляюсь:
— Да-да, до свидания.