В Петербурге завершился пятый Международный театральный фестиваль "Балтийский дом". В нем участвовали театры разного масштаба, но профессиональный уровень в целом был довольно высок. Откровенно любительским выглядел разве что спектакль "Отелло", показанный американским театральным центром из Вотервиля.
Фестиваль задумывался широко — были задействованы несколько театров города, а для отдельных спектаклей выстроены специальные подмостки. Но впечатление от него осталось двойственное. С одной стороны — интересные коллективы, широкий размах, тщательно подготовленные буклеты. С другой — просчеты в организации и эстетический консерватизм жюри, проявившего чрезмерную дипломатичность и раздавшего всем сестрам по серьгам.
Излишняя плотность программы привела к тому, что не только зрители, но и члены жюри просто физически не могли посмотреть все конкурсные постановки. Иначе не объяснить, почему, например, приз за лучшую женскую роль достался не блистательной финской актрисе и танцовщице Кирси Монни (театр "Зодиак", спектакль "Ради Валески"), а эстонке Тийне Мялберг за посредственный "Наш городок", начисто лишенный уайльдеровской поэзии быта (театр "Угала").
Со спектаклями Гинкаса и Фокина соперничал в элитарности "Гаргантюа и Пантагрюэль" Молодежного каунасского театра, рассчитанный на 12 зрителей. Счастливчики рассаживаются вокруг стола и вместе с актерами приобщаются к "раблезианским излишествам" — пьют красное вино. Каунасскому застолью не досталось никаких призов, но зато у тех избранных, которые были к нему допущены, сохранились весьма приятные воспоминания.
Жюри присудило Гран-при спектаклю "Улыбнись нам, Господи!" по прозе Г. Кановича (Малый театр из Вильнюса, режиссер Римас Туминас) — добротному четырехчасовому изображению странствий литовских евреев. Замечательные актерские работы не могут, на мой взгляд, искупить рыхлость сценической формы, растянутость и ритмическую вялость. На обсуждении говорилось, что "режиссер полностью растворился в актерах". Может быть и так, но драматическая структура при этом в осадок не выпала. Кроме того, литовский режиссер не избежал общих мест еврейской темы — немножко смешно, немножко грустно, и над всем витает мифология Великого Исхода.
То, что Гран-при был присужден спектаклю Туминаса, а не "Трем сестрам" его соотечественника Някрошюса (см. Ъ от 25 апреля), заставляет заподозрить жюри не только в несколько консервативных пристрастиях, но и в не вполне художественных резонах выбора. Например, стремлении поддержать гуманистическую тему. Или нежелании присуждать Гран-при два года подряд Някрошюсу, которому досталась лишь первая премия за режиссуру.
Вторую премию за режиссуру получил петербуржец Григорий Козлов за "Преступление и наказание" (ТЮЗ). Алексею Девотченко, сыгравшему Порфирия Петровича, вручили приз за лучшую мужскую роль. Обе награды никаких сомнений не вызвали и были встречены бурными аплодисментами.
И наконец, специальный приз жюри достался Льву Додину — "За выдающийся вклад в освоение русской классики и создание спектакля 'Вишневый сад'". То есть за то, что он все еще иногда живет и работает в городе Санкт-Петербурге. Самой курьезной наградой был приз, который вручила мэрия не участвовавшему в конкурсе Каме Гинкасу. За "К. И. из 'Преступления'" ему досталась микроволновая печь. Режиссер не мог скрыть растерянности, но, думается, вполне оценил комизм ситуации. Остальные участники довольствовались утешительными дипломами. Вручение призов проходило сразу после абсурдистского немецкого спектакля "Прикончи европейца, прихлопни, пристукни его!" (театр "Фольксбюне"). Декорация изображала обшарпанный зал ожидания с надписью на немецком языке: "Время никогда не останавливается". Спонсоры, устроители и члены жюри замечательно вписались в это сценическое пространство и выглядели почти как участники абсурдистского действа. Это придало церемонии драматическую оформленность. Фестиваль закончился, и время не остановилось.
КАРИНА Ъ-ДОБРОТВОРСКАЯ