Ключевая роль микроэлектроники для высокотехнологичных отраслей российской экономики не вызывает сомнений. В мае прошлого года была даже принята федеральная программа развития электронной промышленности. Однако перспективы развития микроэлектроники в России во многом зависят от того, когда и в каком объеме в нее пойдут западные инвестиции. Авторитетный специалист в этой области, проработавший 15 лет в Dataquest, Малколм Пенн, с которым корреспондент Ъ встретился накануне Третьего ежегодного форума руководителей электронной индустрии, считает, что ведущие западные компании "приняли низкий старт" и сигналом к нему послужит первый же громкий проект. Не исключено, что прорыв случится на форуме, и тогда, по мнению Пенна, сработает эффект леммингов — инофирмы ринутся на российский рынок микроэлектроники.
В 1989 году, после ухода из Dataquest, Малколм Пенн организовал консалтинговую фирму Future Horizons. В 1991 году было создано ее российское отделение — East/West Electronics. Ежегодно компания проводит в Европе и России форумы руководителей электронной промышленности (Третий российский форум состоится 14-16 мая в Москве). При проведении этих мероприятий Пенн придерживается принципа ротации спонсоров. На предстоящем московском форуме East/West Electronics представит разработанную ею бизнес-программу для зеленоградского предприятия "Ангстрем".
Российская микроэлектроника, считает Малколм Пенн, имеет будущее. Потребности российского рынка (в долгосрочной перспективе его объем оценивается в $15 млрд — две трети от объема западноевропейского рынка) придется закрывать за счет местного производства, поскольку импорт в таком объеме невозможен. Однако сейчас российское производство не дотягивает и до $0,5 млн. Чтобы насытить рынок, нужно создать 30 новых производств, подобных построенному на "Ангстреме" модулю — по десятку на каждом из ведущих российских микроэлектронных предприятий (зеленоградском "Микроне" и "Ангстреме", воронежской "Электронике").
Российская микроэлектроника долгое время варилась в собственном соку. По мнению Пенна, в этом есть как свои преимущества (отрасли легче освоить науку выживания), так и недостатки. Отрасль сильно отстает от мирового уровня: за последние 6 лет не было никаких технологических сдвигов, в то время как весь мир уже миновал два поколения техники. Поэтому ликвидировать технологическое отставание в России невозможно без западной помощи — даже при наличии неограниченного источника финансирования, которого на самом деле нет.
Федеральная программа развития электроники, считает Пенн, сыграет свою положительную роль, но для вывода отрасли на должный уровень ее положений недостаточно. Ключевой момент программы — создание федерального фонда для аккумуляции средств (утверждено 12 января постановлением правительства #31). Группа его разработчиков во главе с начальником ГУ электронной промышленности Госкомоборонпрома Анатолием Андреевым предусмотрела наполнение фонда за счет бюджета, добровольных отчислений (1,5% от доходов) предприятий, участвующих в программе, вложений сторонних инвесторов (в комитете, например, утверждают, что на инвестиции довольно легко идут российские комбанки) и выделения акций российских предприятий из госпакетов, под залог которых можно брать кредиты. Финансироваться будут лишь проекты с проработанными бизнес-планами и прошедшие независимую экспертизу. Для этого создан наблюдательный совет из замминистров и банкиров.
Однако во многих случаях камнем преткновения для российских предприятий по-прежнему остается клиническая нехватка финансовых ресурсов. По этой причине печальная судьба постигла завод "Элион" (из состава зеленоградской "девятки"): он куплен российской фирмой, которая собирается сделать из него складской терминал. О менее трагичном, но, пожалуй, типичном случае рассказал Малколм Пенн. Зеленоградский "Микрон", как впрочем и "Ангстрем", держится на плаву за счет контрактов с корейскими фирмами (в Гонконге и Тайване сейчас 15% всех электронных часов собирают на чипах "Микрона", около 20% азиатского рынка чипов для калькуляторов захватил "Ангстрем"). У "Микрона" появилась хорошая возможность упрочить свое положение, когда в конце прошлого года IBM решила срочно продать свое полупроводниковое производство в пригороде Парижа (с 1 января французы ввели бешеный налог на землю и имущество). "Микрон" мог задешево (около $5 млн) купить приличную технологическую линию, но не нашел денег. В конце концов завод под Парижем купили корейцы, которые будут производить на нем чипы для азиатского рынка и тем самым составят сильную конкуренцию тому же "Микрону".
По мнению Пенна, российской микроэлектронике прежде всего необходима последовательная государственная поддержка. Ведь реальные инвестиции начнутся тогда, когда инвесторы захотят вкладывать деньги в Россию. Побудить их к этому могут либо меры экономического давления (тарифная политика), либо благоприятная среда. Тарифы сработают при наличии емкого внутреннего рынка (пока он мал), поэтому нужны еще льготы для снижения коммерческого риска инвестиций. Для воодушевления инвесторов полезна и однородная во всех структурах правительства политика поддержки микроэлектроники. Пока же однородности не наблюдается: в Госкомоборонпроме, например, готовят предложения по льготам для участников федеральной программы (освобождение на 2 года от НДС для производителей конкурентоспособной продукции, призыв к энергетикам продавать им электроэнергию с рентабельностью до 5%). Но сами авторы этих предложений не уверены, что найдут понимание в Минфине.
Излюбленный пример Малколма Пенна в этом плане — государства Юго-Восточной Азии, в которых микроэлектроника реально стала стратегической отраслью. Эта индустрия достаточно мобильна, поэтому на Тайване, например, сейчас сосредоточена треть мирового производства компьютеров, а 5% мирового рынка соединительных элементов Тайвань захватил всего за год (в течение одной ночи, по выражению Пенна). "Нет принципиальных причин, по которым этого не могла бы сделать и Россия," — говорит Пенн. Тайваньская электронная индустрия просто получила мощную поддержку правительства, благодаря которой и достигла годового оборота в $50 млрд.
Впрочем, и для "Ангстрема" (Пенну легче говорить именно об этом предприятии — он сделал для него бизнес-программу) наступили новые времена. Если он найдет западного технологического партнера, то этот пример сыграет роль стартового выстрела для прихода других инвесторов. Причем, российским предприятиям вовсе не стоит стремиться к переднему краю технологий (уровня 0,5 микрон). Более половины мирового производства (около $50 млрд) приходится на технологии уровня 1 микрон и выше (именно такой модуль построен на "Ангстреме"). Все это вполне по силам российским предприятиям — нужно только решить проблему качества. Западные фирмы, например, сворачивают у себя производство 4-мегабитных микросхем памяти (но спрос на них остается высоким — обычный ширпотреб становится все более "умным"), а на "Ангстреме" их техническая себестоимость составляет $1,5 против западных $3.
Поэтому Пенн уверен, что производство чипов для калькуляторов и часов слишком мелко для "Ангстрема" и "Микрона". Конечно, сотрудничество с Samsung и GoldStar помогло зеленоградцам в безысходной ситуации, но "в низком старте" находятся Motorola, Texas Instruments, Siemens, Philips, SGS-Thomson. И в последнюю очередь (в силу консервативности) сюда придут японцы — NEC, Hitachi. Велика также вероятность, что налаженное производство элементной базы добавит смелости западным производителям электронных товаров для создания своих производств в России.
ИГОРЬ Ъ-ПИЧУГИН