Суть совместного проекта, осуществленного Центром стратегического анализа и прогноза во главе с проф. Дмитрием Ольшанским и Службой изучения общественного мнения Vox Populi проф. Бориса Грушина, заключалась в том, чтобы через опрос экспертов определить перспективный рейтинг ведущих российских политиков. При этом данные получены не опросом общественного мнения, а методом экспертных оценок, которые выставили ведущие политологи, социологи и журналисты (в том числе из Ъ). Задача заключалась в том, чтобы, отталкиваясь от рейтинга политиков в марте, спрогнозировать его на апрель, июнь и, наконец, декабрь, когда пройдут парламентские выборы.
А этот выпал из гнезда...
Можно спорить о безупречности методики проекта, но, во-первых, любое исследование небезупречно. Во-вторых, любопытен сам по себе список "ведущих". Именно к этим фамилиям (прежде всего из "публичного" списка) будут приглядываться те, кто озадачится составлением предвыборных списков партий к парламентским выборам. Впрочем, скорее всего эти самые "ведущие" сами и озадачатся этим вопросом.
Что бросается в глаза? Десятка лидеров (к декабрю) выглядит так: Черномырдин, Лужков, Ельцин, Рыбкин, Явлинский, Чубайс, Коржаков, Зюганов, Шумейко, Жириновский. Можно, разумеется, спорить, лучше ли Ельцин Лужкова, но отсутствие президента именно на первом месте, что называется, симптоматично — падение (причем катастрофическое) его рейтинга зафиксировано многими другими опросами. Тут надо отметить, что речь не идет о популярности, измеряемой в голосах избирателей, — в этом случае, если опираться на классические опросы, Ельцин мог бы оказаться вообще вне первой десятки. Речь идет о статусе политика — его возможности влиять на принятие решений, формировать государственную политику, мобилизовать силы для поддержки или выполнения вырабатываемых или уже принятых решений.
Еще одна тенденция: рассеивается аура значимости над головами силовых министров (видимо, по мере рассеивания дыма чеченской кампании). Тема использования штыков против выборов перестает быть модной. По крайне мере на время. Прогнозируют лишь рост рейтинга Лебедя и Громова. Но они, видимо, будут олицетворять собой некое новое для России явление — "силовик гонимый" (то есть скорее уже политик, чем силовик). Любопытно и то, что рейтинг практически всех представителей президентского окружения либо замерз, либо падает. Кроме Коржакова и Барсукова — у тех все в порядке. Но когда в команде президента все в порядке главным образом у телохранителей, команде в целом это чести не делает.
Некоторый пессимизм навевает то, что хотя "силовики" сил поубавили, так называемые технократы (Пансков, Парамонова, Шафраник, Лившиц и так далее) ее по принципу компенсации не набирают — это по-прежнему второй эшелон. Диктат технократов, как и силовиков, таким образом, России в ближайшее время не грозит. Тогда что же, регионалы? Их и впрямь, видимо, ожидают большие перемены. Разумеется, полное забвение грозит Дудаеву. Но это, как говорится, и слава Богу. Но и Илюмжинову тоже. Из регионалов, видимо, на первом плане будут трое — резко рванувший Немцов (с чем нельзя не согласиться; этот феномен заслуживает отдельного анализа), Аушев (впрочем, тут могут быть и сомнения — Аушев это все же герой Чечни, то есть прошлого), Шаймиев (своего рода мирный Дудаев). Поднимают голову некоторые герои прошлых дней (что заметно и по их ежедневной политической активности) — Руцкой, Скоков и даже Вольский с Лукьяновым.
Двухпартийная система в России: pro et contra
И вот со всем этим раскладом большая тройка — Ельцин, Черномырдин и Рыбкин задумали строить нечто вроде двухпартийной системы. Президент подчеркивает, что суть замысла — обрубить экстремистов с флангов. Идея неплохая. Именно двухпартиная система во многих странах содействует национальной стабильности и преемственности власти. Насколько она осуществима в России?
Видимо, инициаторы (а среди прорабов предлагаемой схемы надо назвать прежде всего Шахрая) имели в виду американский опыт: демократы чуть либеральнее (более социально ориентированы и озабочены рекрутированием в свои ряды среднего класса и классов "ниже среднего"); республиканцы чуть консервативнее (призывая к сдержанности в налоговой политике, они пекутся об "отечественных производителях"). Соответственно, в роли российского Томаса Джефферсона, стоявшего у истоков Демпартии США, — аграрий Иван Петрович Рыбкин, а в роли видного покровителя торговли и промышленности федералиста Александра Гамильтона, одного из прародителей республиканцев, — беспартийный Виктор Степанович Черномырдин.
Как в принципе работает двухпартийная система США с точки зрения отсечения экстремизма? Эффективно. Прежде всего потому, что опирается на прочную социальную базу — развитый средний класс, который в России лишь зарождается. С идеологической точки зрения система опирается на столь же развитые традиции индивидуализма, либеральной демократии, тонко сочетающейся со здоровым консерватизмом, и общенациональный консенсус в отношении к свободному предпринимательству. При этом президент опирается на одну из ведущих партий, являясь ее фактическим лидером.
Ельцин сегодня остается вне обоих блоков, и, видимо, это продиктовано программой-минимум — победить на парламентских выборах и создать в Думе "здоровый центр". Но дальше-то надо думать о выборах президентских. И если двухпартийная модель окажется удачной, то Борис Ельцин остается в партийном смысле голым. Хотя, продолжая американские аналогии, можно вспомнить, что Джордж Вашингтон тоже ни в одну из созданных партий не вошел, вовремя уступив кресло преемнику (им был избран Джефферсон) и не выставляясь на выборах. Означает ли объявление о формировании двух блоков обкатку идеи плавной передачи президентской власти в хорошие руки без каких-либо потрясений для политической и экономической элиты России? Вряд ли Борис Ельцин сегодня все уже решил для себя. Но в реальности все может обернуться именно таким образом. Черномырдин и Рыбкин слишком самодостаточные политики, чтобы и на президентских выборах 1996 года предать забвению все личное, отдав себя всецело служению нынешнему уже не столь популярному президенту. Хотя на данном этапе триумвират Ельцин--Рыбкин--Черномырдин сплачивает взаимная заинтересованность всех троих в "хорошем" правительстве и "хорошей" Думе. Речь идет о status quo, только несколько улучшенном, но не грозящим новым переделом власти и собственности.
Есть обстоятельства, осложняющие формирование эффективной двухпартийной системы в России. Помимо упомянутых сложностей с консенсусом по поводу рынка, индивидуализма и демократии есть вопросы кадровые и личные. Озадачившись отсеканием ультра, блокосозидатели отсекли вообще слишком большое число известных политиков, в том числе и из первой десятки — например, Явлинского и Зюганова, способных оттянуть немало голосов электората Черномырдина и Рыбкина. Пока до чистой двухпартийной модели гораздо дальше, чем до системы двух партий власти. В условиях тесного переплетения бизнеса и политики желающие влиться в ряды партий власти — под руководством Черномырдина или Рыбкина (оба, к тому же, потенциальные кандидаты в президенты), скорее всего, уже довольно скоро образуют очередь. А вторая, параллельная первой, очередь выстроится из спонсоров партий власти. Что существенно компенсирует нехватку харизматических лидеров и создаст "неимущим" политикам типа Явлинского немалые проблемы.
Но есть и еще одно обстоятельство, способное сыграть решающую роль. В России пока еще не срабатывает прямая зависимость между количеством денег, затраченных на политагитацию, и поведением избирателей. Тетя Маша из провинции, скорее всего, все вышеприведенные размышления брать в голову не будет, а, забежав на избирательный участок, проголосует, руководствуясь неведомой яйцеголовым экспертам и не поддающейся никакому рациональному прогнозу интуицией.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ, НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА