Начинается страстная неделя. При социализме это было время, насыщенное телевизионными событиями. Из двух зол атеистическая идеология выбирала меньшее, обрекая свою паству на непростое решение: остаться перед телевизором или пойти поглазеть на Крестный ход. Времена изменились и теперь выбора нет. Пасхальная служба в свой час явится по прямой останкинской трансляции, закономерно венчая телепрограмму, населенную мучениками, святыми и пророками.
Каждое время понимает святость по-своему. Об этом, в частности, свидетельствует "Евангелие от Матфея" (1964), стоящее в субботней программе 6-го канала (22.20). Радикальная версия канонического сюжета появилась на экранах в последние годы затишья перед интеллектуальной бурей конца 60-х. Ее автор — поэт, режиссер, культуролог Пьер Паоло Пазолини отнесся к Евангелию как к тексту, допускающему любую интерпретацию. Христос у него — борец, воинствующий трибун и почти партизан-герильеро. Пазолини недаром собирался снимать в роли Мессии нашего Евгения Евтушенко, уже тогда умевшего гипнотизировать аудиторию шаманской интонацией авторского чтения. Советская власть, впрочем, не поддалась на уговоры, и Евтушенко за границу не выпустили. В результате Христа в фильме сыграл испанский студент-философ Энрике Ирасоки, портретно похожий на Че Гевару.
Вероятно, сегодня левацкие акценты Пазолини покажутся слишком уж лобовыми, а его прочтение Нового Завета — чересчур злободневным. При этом стоит заметить, что Пазолини-художник часто и непроизвольно обгоняет Пазолини-интеллектуала. Неразрешимую для многочисленных экранизаторов проблему превращения Святого Писания в связную киноисторию он решил с удивительным формальным совершенством.
Фильм "Евангелие от Матфея", хоть и преследует вполне актуальные цели, уходит корнями в европейскую культуру, во все времена отыскивавшую в божественном человеческое. И наоборот — русская традиция предписывает поиск божественного в человеке. Это отразилось и в "Ивановом детстве" Тарковского, справедливо помещенном "Россией" в ночной эфир (23.40) пасхальной субботы. История маленького разведчика, изломанного и убитого большой войной, рассказана в узнаваемых традициях житийного сюжета, во внятном присутствии света и тьмы, ведущих свою вечную схватку за душу страстотерпца Ивана.
То, что "Иваново детство" пойдет параллельно с Пасхальной службой, сообщает истинный контекст фильму, в былые времена так или иначе проходившему по разряду военного кино. Контекст меняется, но тема остается. На следующей неделе продолжается показ, приуроченный к Дню Победы — этой последней всенародной святыни. Во вторник в 21.55 в юбилейной рубрике Первого канала — "Молодые львы", поставленные в 1958 году по мотивам известного романа Ирвина Шоу Эдвардом Дмитрыком. Через внутренние метания немцев и американцев по обе стороны линии фронта фильм представляет непривычный нам западный взгляд на минувшую войну как личную драму каждого.
Впрочем, не каждая война получает такое осмысление. Иная батальная мифология предстанет в знаменитом "Охотнике на оленей" (1978, воскресенье, НТВ, 22.10) Майкла Чимино — очередной и, надо сказать, вполне удавшейся попытке примирить американцев с поствьетнамским синдромом. Снятый одновременно с близким по теме "Возвращением домой" Хола Эшби, "Охотник" поделил с ним все главные оскаровские номинации года и выиграл в категориях режиссуры и лучшего фильма. Посмотрев в это воскресенье "Возвращение домой", неделю спустя можно сравнить и две методики публичного врачевания военных ран. Отчаянную мелодраму, как у Эшби, или патетическую сагу о пенсильванских парнях, призванных на защиту звездно-полосатых идеалов, как у Чимино. В свое время "Охотника на оленей" у нас сильно ругали — главным образом за недвусмысленные намеки на советское военное присутствие во Вьетнаме. Сейчас политические страсти улеглись, и настало время объективно оценить эту по-американски безошибочную смесь патриотизма с болью за каждую отдельную судьбу.
Хотя как известно, одна смерть — трагедия, а миллионы смертей — статистика, кино, исполненное гуманистического пафоса, призывает нас считать иначе. В субботу на 6-м канале в 20.30 военная мелодрама "Жди меня" Александра Столпера (1943). Это не лучший фильм режиссера и не лучший сценарий Константина Симонова, наспех переделавшего в кинопьесу свое знаменитое стихотворение. Однако история женщины, силой любви оберегающей мужа от гибели, наглядно демонстрирует вынужденный поворот сталинского кинематографа к жанровой условности.
В пятницу на НТВ в 0.15 — жизнеописание еще одной легендарной личности, самурая и лжепророка Юкио Мисимы. Пол Шредер посвятил одноименную картину ("Mishima", 1985) странной судьбе японского писателя, спортсмена, драматурга, кинорежиссера, за свою недолгую жизнь успевшего написать сорок романов, семь раз совершить кругосветное путешествие и под конец жизни обучиться дирижерскому искусству. В ноябре 1970 года Мисима публично покончил с собой, наконец-то воплотив свою постоянную тягу к смерти, претворявшуюся то в культ собственного тела, то в фанатичное самоотвержение. Одни называют его святым, другие — фашистом. Кем он был на самом деле, понять нелегко, однако галерея киномучеников недели была бы явно неполной без этого неистового персонажа.
Судя по всему, в течение ближайших семи дней на телеэкранах будут преобладать вечные ценности. Для тех же, кто верит только в обыденные, НТВ продолжит ретроспективу Вуди Аллена ("Пурпурная роза Каира", четверг, 20.30), а "Россия" покажет чаплинские "Огни большого города" (суббота, 12.15). И прелестная постмодернистская сказка Аллена, и грустная городская комедия Чаплина каждая по-своему утверждают маленькие радости бытия, очарование любви, встречи и верности. Всех тех немудреных чувств, из которых состоит жизнь, не обремененная страстями и духовной экзальтацией. Где здесь истина — пусть каждый решает сам, тем более, что наступающая неделя впрямую располагает к такого рода размышлениям.
СЕРГЕЙ Ъ-ДОБРОТВОРСКИЙ