В четверг вечером редакция "Иностранной литературы" вручила совместно с Конверсбанком три премии, о вручении которых было объявлено в предварительно разосланном пресс-релизе, и одну, имени отца Александра Меня, вне программы. Премии имени Меня была удостоена г-жа Дитрих Ван Дейн, несколько лет пробывшая в Москве директором Культурного центра Института имени Гете. Премии имени А. Карельского удостоены "Тексты, присланные из Германии" Андрея Битова. Наконец, премии ИНЛИТ и "Иллюминатор" получили переводчики Елена Суриц и Борис Дубин.
Данные премии (и это стало ясно из выступлений членов жюри Алексея Зверева и Виктора Ерофеева) в отличие от иных литературных призов имеют четкую идеологию. Название основной — "Иллюминатор" — помимо игры букв И и Л, хорошо ее выражает. Лауреаты были награждены за тот вклад, что внесли в создание "окна в Европу", иллюминатора. Действительно, культура России во многом напоминает подводную лодку, идущую в автономном режиме.
Хотя образованный класс в России начала прошлого века обучался классическим языкам, перевод "Илиады" с древнегреческого Гнедичем — труд воистину титанический — стал первостепенным культурным событием. Пушкин "смутился душой", услышав "умолкнувшую эллинскую речь" по-русски. Русский читатель сразу увидел в этом больше, чем просто переложение школьного текста. Произошло необычное — Россия, получив Гомера по-русски, приобщилась к истокам европейской цивилизации. А значит — сама стала Европой. Недаром Жуковский вскоре перевел "Одиссею". Эти переводы — при том, что еще в конце позапрошлого века существовали русские версии Мольера, Шекспира, Сервантеса — положили начало русской переводческой школе, но вовсе не разрешили все проблемы перевода.
Собственно, кардинальная проблема одна: что считать приоритетом — букву или дух оригинала? Разумеется, в идеале надо бы стремиться передать и то и другое, но ясно, что это, как правило, невозможно. Поэтому пуристы всегда будут критиковать тех, кто на свой страх и риск переводит "вольно", сообразуясь больше со своим слухом, нежели с подстрочником. Прежде всего это, конечно, относится к переводам стихов. Классические образцы "вольного" обращения с оригиналом дал Борис Пастернак. При строгом подходе даже пастернаковские "Фауст" или "Гамлет" содержат то, что на театре называют "отсебятиной". А ставшие примерными переводы Верлена и вовсе не соблюдают размера оригинала, не говоря уж о построчном следовании тексту подлинника. И вместе с тем именно эти строки открыли французского поэта русскому читателю в большей мере, чем все предыдущие попытки этого рода (их было немало). Известен такой пример из переводческой практики, его приводил в своей статье об искусстве перевода Анатолий Якобсон: Самуил Маршак и Пастернак почти одновременно опубликовали свои версии пятьдесят шестого сонета Шекспира. У Маршака он заканчивался выспренно: "Но как тебя покинуть, милый друг!". У Пастернака: "Измучен всем, не стал бы жить и дня,/Но другу будет плохо без меня".
Говоря о переводе, следует напомнить, что многих больших русских поэтов века нынешнего эта работа спасала от голода. Не говоря уж о легких деньгах при переводе "национальных эпосов", что носило характер идеологического заказа, многие и многие переводили не за страх, а за совесть. Анна Ахматова после долгих лет молчания (после доклада Жданова в 1949-м) в конце 50-х получила первый гонорар — за переводы с вьетнамского. Это экзотический пример, но так или иначе, именно в Советском Союзе сформировалась беспрецедентная для мировой практики традиция литературного перевода. Знатоки полагают, что, скажем, Лорка Гелескула или Аполлинер Самойлова по-русски звучат невероятно свежо. И уж вовсе подвигом выглядят переводы на русский западноевропейских классиков. Вспомним некоторых: Данте Михаила Лозинского, Рабле и Пруст Николая Любимова, Музиль и Гессе Соломона Апта. Странно, но только нынешние премии ИЛ впервые отметили труд переводчиков не второй строкой, но красной. Работа Бориса Дубина над Борхесом, Елены Суриц над Вирджинией Вулф — безусловные заслуги. И остается лишь пожалеть, что наградить нельзя многих и многих других переводчиков, созидающих в тиши русские версии мировой литературы — созидая этим огромный пласт культуры русской.
НИКОЛАЙ Ъ-КЛИМОНТОВИЧ