Разногласия Руцкого с лидерами оппозиции объясняются не столько политическими, сколько психологическими причинами. Естественно, что не отрекшийся, так сказать, от идеалов Руцкой, выходя из Лефортово, рассчитывал на более восторженную встречу. Раз побывший Цезарем не сможет смириться с жизнью землекопа. А послелефортовский Руцкой, все еще ощущающий себя вице-президентом и более того — символом борьбы с "преступным режимом Ельцина", вдруг оказался не просто равным среди прочих, но еще и изгоем, с которым лидеры мало-мальски претендующих на респектабельность политических сил общаются не слишком охотно. "Право на политическую самостоятельность", которое вдруг осознал Руцкой, — не что иное как ощущение собственной исключительности.
Для коммунистов Руцкой перестал быть единомышленником, после того как в "Правде" появилась статья, в которой он нелицеприятно отозвался о советской власти. Оскорбленные лидеры КПРФ стали поговаривать в кулуарах Думы, что с Руцким рядом не то что на выборы нельзя идти, но и заниматься другими жизненно важными делами. Правда, недавно Зюганов пошел на попятную, заявив, что готов принять Руцкого в коммунистические объятья, если тот сам пойдет на союз с КПРФ. В ответ лидер "Державы" попрекнул оппозиционных лидеров за снобизм, из-за которого "все попытки объединения так называемой оппозиции не увенчались успехом".
Претензии на единоначалие развели Руцкого и с социал-демократией. Его борьба с Василием Липицким за переориентирование Российской социал-демократической народной партии — "партии имени Руцкого" целиком на создание "Державы" закончилась тем, что сначала правление партии исключило своего бывшего вождя как шовиниста и клерикала, а потом это решение утвердил и партийный съезд. Впрочем, часть региональных организаций партии осталась верна Руцкому и, в свою очередь, в прошлый понедельник "исключила" из партии Липицкого. С "маргинальной" оппозицией Руцкой не хочет связываться сам, как и с политиками вроде Жириновского и Баркашова.
Социалистическое и патриотическое причудливо сочетается в идеологии Руцкого. Его воззрения если и отдают ностальгией, то отнюдь не по советским, а по домостроевским временам: истовое православие, стремление строить "новую Россию" на присущих якобы единственно русскому народу чувствах "стыда и греха", "воссоединение" славянских республик в Святую Русь с последующим воссозданием империи. С другой стороны, это совсем не означает воссоздания "антисоветских" торгово-экономических отношений дореволюционной России. Выпячивание "моего" не должно обманывать "новых русских". Ярый противник купли-продажи земли, Руцкой не превозносит частную собственность, а просто-напросто до предела увеличивает параметры личной, которую государство позволит иметь своим гражданам.
В подготовке к выборам 1996 года Руцкой не выделяется. Он (и это вполне понятно) уповает на провинцию: за год после амнистии бывший вице-президент объехал пол-России. Доступные пониманию идеи (несколько пересекающиеся с обещаемой Жириновским водкой по рублю), имидж несгибаемого борца с коррупцией (полный провал "трастового дела", затеянного властью против Руцкого, этот его образ только усилил) оценили, как утверждает Руцкой, около миллиона человек, записавшихся в ряды "Державы". Если это так, то примерно на столько же стало меньше поклонников у Зюганова и того же Жириновского. Вообще, как уже писал Ъ, электораты Руцкого и Зюганова пересекаются, есть и собственно руцкисты, ждущие своего часа. К тому же Руцкой последовательно проходит путь Ельцина — изгнанника из властных структур, борющегося за счастье народа. И, как считают некоторые политологи, опасность, что этот банальный механизм сработает второй раз, достаточно высока.
Однако шансы Руцкого вернуться в большую политику существенно снижаются как из-за разобщенности оппозиции, так и из-за ограниченного доступа к прессе: на одной дружбе с Александром Прохановым ("Завтра") далеко не уедешь. Упование на то, что население прочтет все его труды и тотчас сделает выбор в его пользу, выглядят наивно. Православный русский люд, на которого делает ставку Руцкой, никогда не отличался большой любовью к чтению политэкономических трудов. Руцкой мог бы, приняв участие в выборах 1995 года, пройти в Думу и получить таким образом официальную платформу для дальнейшей политической борьбы. Впрочем, скорее всего, ощущение "высшей предназначенности" не позволит отставному генералу снизойти до парламентских выборов. В тоже время даже проигрыш на выборах 1996 года, безусловно, не остановит Руцкого — ему только 47 лет, он может и подождать. В любом случае, в спектре оппозиционных сил Руцкой и руцкисты могут занять широкое пространство. И любой власти придется это учитывать.