Издательство "Фантакт" при поддержке министерств образования, искусства и иностранных дел Австрии начало выпуск книжной серии "Австрийская библиотека в Санкт-Петербурге". Опубликованы романы: "Стена" Марлен Хаусхофер, удостоенная премии Артура Шницлера; "Сестра сна" Роберта Шнайдера, переведенная на 18 языков, и "Мужчина и женщина" Питера Розая из цикла "15000 человеческих душ". Два из трех романов — признанные шедевры. Рассказывает литературовед ИРИНА Ъ-ГОЛОВАЧЕВА.
"15000 человеческих душ" — название явно претенциозное хотя бы потому, что это слишком много как для читателя, так и для писателя отнюдь не бальзаковского дарования. "Человеческая комедия" — чтение несомненно более увлекательное, чем роман Питера Розая "Мужчина и женщина" (1984), входящий в упомянутый цикл. Пред- и постразводные переживания Мужчины-Мюрада и Женщины-Сюзанны слишком банальны, чтобы вызвать у читателя даже естественное сочувствие. Герои одноименного бесхитростного фильма Клода Лелюша воспоминания имели живее, двигались несколько бодрее, и такой смертной тоски не навевали. Подспудно навязываемая автором романа незамысловатая идея "С любимыми не расставайтесь" рождает, с одной стороны, закономерный протест, а с другой — благодарность австрийской стороне за то, что она не настояла на нашем знакомстве с остальными 14998 персонажами Розая.
Жить, чтобы жить, невзирая ни на что — тема знаменитого романа Марлен Хаусхофер "Стена" (1963). Это дневник одинокого человека, который пишет, чтобы не сойти с ума. Автор записок — безымянная горожанка лет сорока, случайно оставшаяся в живых после "конца света", некой странно незаметной катастрофы. От погибшего мира героиню отделяет прозрачная, но непреодолимая стена. Для коллективного читательского разума конца ХХ века лучшей метафоры смерти, пожалуй, не придумаешь. По ту сторону этой "страшной штуки" все выглядит весьма обыденно. Люди и животные кажутся скорее спящими, чем мертвыми. Лишь сорняки заполоняют все вокруг, постепенно закрывая и стену. Оставшись одна в горах, героиня "Стены" сначала надеется на спасение, но вскоре понимает, что прежняя жизнь кончилась. Можно попытаться сделать подкоп под стену и мгновенно умереть, но можно остаться и попробовать жить. Несмотря на отчаянную ситуацию, в которой оказалась героиня, — непосильный труд, одиночество, боль и страх — картина, созданная Хаусхофер, вполне пасторальна и завораживающе красива (эта красота сохранена и в переводе Елены Крепак). Судя по нарочитой бесцветности воспоминаний героини об утраченной цивилизации, катастрофа стала своего рода шокотерапией, задавшей цель и смысл некогда полудремотному ее существованию. Альпийская Аркадия романа — та новая земля, где человеку в который раз предоставлена возможность не только попробовать выжить, но и познать сизифов вариант счастья. С появлением "Стены" единый гипертекст эскапистских антиутопий (от "Уолдена" Генри Торо до "Повелителя мух" Уильяма Голдинга и "Диких пальм" Уильяма Фолкнера), играющих в начало мира и в жизнь "с нуля", значительно углубился.
"Сестра сна" (1992) тридцатитрехлетнего Роберта Шнайдера — роман о гениальном музыканте, крестьянском сыне, родившемся в 1803 году в австрийской глуши. Подобно "Парфюмеру" Патрика Зюскинда, обладавшему даром абсолютного обоняния, будущий музыкальный гений Йоханнес Элиас Альдер в романе Шнайдера наделен от Бога способностью слышать все. Все, что звучит. А для него звучит весь мир: прелая листва, ил, ток собственной крови. При этом ребенок испытывает чудовищные муки — писатель обстоятельно описывает, как от боли в барабанных перепонках "его глаза вылезли на лоб, затопили собой ресницы и расширились до самых бровей. И пушок бровей приклеился к слезящейся сетчатке. Радужки расширились и окрасили собой белки глаз. Шея ребенка утратила всякую подвижность... Позвоночник изогнулся дугой, надавил на живот, и из давно затянувшегося пупка поползла струйка крови". Герой романа слышит шуршание волосинок, гудение мыслей и даже биение сердца эмбриона — между прочим, сердца своей еще не родившейся возлюбленной Эльзбет. Как это ни странно, несчастный Элиас остается жив. Безответная любовь к Эльзбет приводит сюжет, как и положено, к развязке сначала печальной, а затем и вовсе патологической. Гипнотическая мощь Шнайдера вкладывает в кульминацию романа магический заряд, достойный античных мифов. Во время своего единственного триумфа на музыкальном Олимпе, когда Элиас исполняет импровизацию на тему "Приди, о смерть. Ты сну сестра родная!", он теряет рассудок весьма оригинальным образом. Конец романа — развернутая ницшеанская метафора "рождение трагедии из духа музыки". Герой одержим осознаваемой волей к смерти, ибо смерть безусловна, а Бог — "злое дитя без следа от пуповины". Маниакально-героическая идея романа состоит в том, что нельзя любить женщину вполсердца. А так как во сне нет любви, то надобно лишить себя сна. Помутившийся разум гения представляет мир в виде жесткой оппозиции — либо бытие, либо ничто. Химеру сна следует уничтожить, ибо сон — ни то и ни другое, а значит, "лжесмерть" или "псевдожизнь". Само собой, дезавуирована и лукаво-привлекательная барочная выдумка о том, что "жизнь есть сон". Напротив, жизнь, по Шнайдеру, не предполагает ни сна, ни отдыха.