представляет Екатерина Истомина
Этот случай — создание одного-единственного украшения haute joaillerie молодым известным ювелиром для великого дома, можно считать уникальным. Дом Boucheron, отмечающий в этом году 150-летие, известен как один из столпов французского классического ювелирного искусства. Со всеми вытекающими неизбежными обстоятельствами: этикет, политес, грандиозные цены, невероятные клиенты, редкие камни и драматические истории. В домах, подобных Boucheron (а таких совсем немного), не предлагают работать ювелирным одиночкам: здесь все решает команда. История дома обычно так сильна, что никакой современный ювелир, каким бы трижды умницей и гением он ни был, просто не в состоянии побороть ее, переломить, совершить хотя бы крохотную революцию. В общении с такими домами нужно только подчиняться. Терпеливо, покорно, склонив в почтении голову перед вековыми ювелирными архивами с рисунками старых мастеров. А Фредерик Бушрон, основатель дома, был гением на рисунки и на изобретения.
Правда, в недавнем прошлом у Boucheron уже был опыт общения с ювелирным одиночкой. Так, дизайнером Boucheron была очень красивая и талантливая Соланж Азагури-Патридж, имеющая сегодня собственную марку и очень посещаемый ценителями раритетных драгоценностей магазин в Лондоне. Именно она, наполовину марокканка, наполовину француженка, в начале 2000-х годов, после того, как Boucheron стал частью Gucci Group, смогла придать наследию семейства Бушронов — даже не современности, а необычайной остроты. Госпожа Азагури-Патридж доказала, что страсти — любовные, тяжелые, разоряющие, вынимающие сердце, душу, жизнь и кошелек — совсем не являются достоянием прошлого. Эти страсти не ушли никуда, они все так же двигают человеческими жизнями. Конечно, есть и поправка: за них теперь приходится платить кредитной картой.
Невероятный, огненный, подкупающий талант Соланж Азагури-Патридж был всем наблюдателям настолько очевиден, что о причинах ее ухода можно было и не спрашивать. Потом вместо ювелира-одиночки начала по привычке работать команда, собственно, все последние коллекции Boucheron — от небольших, коммерческого толка до истинно высоких линий, сделаны именно командными способом. Но Boucheron не был бы самим собой, если бы однажды не нарушил правило. Все-таки исторически эмоциональный заряд Boucheron — безжалостно выходить за рамки дозволенного. И вот ювелиры вышли. Сначала — серией ювелирных телефонов, созданных совместно с Vertu, потом — с часами, сделанными при участии Ришара Милля, и вот теперь пришел черед ювелира-одиночки. Boucheron пригласил к сотрудничеству харизматичного британца Шона Лина, основавшего в 1999 году свою ювелирную марку Shaune Leane. Приглашенный к высокому ювелирному двору Шон Лин создал колье, уникальное, в одном экземпляре, невероятную драгоценность в духе Бушрона.
Шаг от Boucheron к Шону Лину был прост с технической точки зрения: дело в том, что Шон Лин много и плодотворно работал с Александром Маккуином, с которым у французских ювелиров уже был совместный проект, а именно — "ювелирная" сумка Novak с пряжкой в виде бушроновской змеи.
И вот Шон Лин придумал колье с характерной для дома таинственной тематикой, с темой трагических, почти смертельных ядовитых чар. Это — цветочное колье, сделанное из черного золота. Палитра мрачная, почти прерафаэлитовская, почти готическая — синий, лиловый, фиолетовый, красный, пурпурный оттенки играют в этом украшении главную роль.
Собственно, можно с уверенностью говорить о том, что британец Лин дал дому Boucheron новое направление. Он избавил эту бушроновскую драгоценность от французской сладкой пудры, от сахарной приторности, от бессмысленного дорогого декоративного глянца, под мерцающей поверхностью которого — пустота. Его цветочное колье, где каждый цветок опасен и ядовит, — это грандиозное готическое полотно, дивное, пронзительное украшение умирающей Офелии. Здесь, в этом колье, нет той плосковатой будуарности, в которой уже почти утонуло искусство Boucheron последних лет. Шон Лин смог дать ему новое трагическое содержание, почти безупречно сохранив форму, свойственную французам, и флористическую тематику.
Итак, колье сделано из традиционного для Boucheron черного золота, в нем использованы 7750 цветных сапфиров (173,87 карата), 2356 белых бриллиантов (27,26 карата), 279 коричневых бриллиантов (7,76 карата), 608 рубинов (6,34 карата). Этуалью является лиловый сапфир в грушевидной огранке весом в 15,29 карата. Как это обычно бывает у французских ювелиров, каждый большой элемент драгоценности подвижен: цветы раскрываются, а некоторые из них можно открепить и носить отдельно.