Гала балет
В московском Театре оперетты прошел вечер в честь Ролана Пети, в котором приняли участие ведущие солисты трех мировых театров во главе с Ульяной Лопаткиной. По мнению ТАТЬЯНЫ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ, международный оммаж главному французскому хореографу ХХ века не прибавил славы ни ему, ни его танцующим почитателям.
Ульяна Лопаткина известна своим перфекционизмом. В прошлом году ее первый московский бенефис вышел комом — ни в классике, ни в полюбившемся балерине репертуаре Ролана Пети госпожа Лопаткина не вызвала того энтузиазма, которым обычно сопровождались ее выступления. Претензий было много — особенно к исполнению "Гибели розы" Пети, выученной петербурженкой по видеопленке. В ответ на упреки балерина отправилась прямиком к французскому мэтру, отработала с ним уже готовый материал, выучила три новых номера и в этом году выступила в Москве уже с двумя бенефисами.
Первый был посвящен грядущему в январе 85-летию Ролана Пети. Сам мэтр не приехал по нездоровью, но прислал приветствие и своего любимого ассистента Луиджи Бонино — так что концерт был, можно сказать, лицензионный. Кроме ассистента и Ульяны Лопаткиной с партнером Иваном Козловым, в нем участвовали премьеры и прима "Ла Скала", ведущая пара из Большого театра и солист Бостонского балета. Танцевали со всей возможной тщательностью, душевным волнением и пиететом к Ролану Пети. Тем более обескураживает результат: французский классик вышел самым заурядным хореографом.
В общем-то и до этого вечера на балетной бирже господин Пети котировался ниже другого француза — Мориса Бежара, марсельца, сделавшего мировую карьеру в Бельгии. Хореографическая фантазия Ролана Пети скудновата, а дар несколько легковесен — недаром мэтр много лет украшал своими сочинениями Casino de Paris и голливудские ревю. Однако великие балетные люди всегда обожали танцевать его балеты, и мощь их актерского дара (а первыми в ряду лучших исполнителей хореографии Пети стоят сам Ролан и его жена Зизи Жанмер) превращала хореографические банальности в откровения, а плосковатые шутки — в фонтан искрящегося остроумия.
На московском гала король французской хореографии оказался голым. Джазовые юморески на музыку Дюка Эллингтона в исполнении легконогого Алтана Дюгарая из Бостонского балета выглядели сляпанными наспех: незатейливые подтанцовки были перемешаны с классическими трюками и склеены нехитрым заигрыванием с публикой. Номер с пуантами, надетыми на руки и изображающими ноги балерины, исполнил Луиджи Бонино — возможно, эту шутку лет 50 назад и придумал Ролан Пети, но с тех пор ее повторяли слишком часто и в куда более эффектном антураже. Тот же ассистент в бурлескном танце Коппелиуса с куклой неправильно прикрепил ноги манекена к своим, отчего конечности "партнерши" сходу завязались кренделем — весь эффект был испорчен.
Итальянцы Марта Романья и Мик Зени исполнили дайджест из балета "Арлезианка" — культового для французов. Суммированные дуэты героя, одержимого страстью к мистической арлезианке, и его нелюбимой молодой жены выглядели схематично: знаки-позы, задрапированные патетической пантомимой. Нарастить плоть на этих хореографических костях под силу только звездам Opera de Paris. Дмитрий Белоголовцев и Мария Александрова из Большого театра станцевали знаменитую "Колыбельную" из "Собора Парижской богоматери": влюбленный урод Квазимодо был трогателен, Эсмеральда же казалась патронажной сестрой, опекающей слабоумного по долгу службы.
Главная героиня вечера выступила в четырех разноплановых номерах и везде выглядела одинаково: безупречной классической балериной, исполненной русской духовности. Пластические шалости Пети, "жаргонизмы" его хореографии, тайный эротизм и явную страсть она невозмутимо перерабатывала в чистую материю академизма. Никакие репетиции с мэтром не смогли заставить балерину "икнуть" коленями при перемене пятой позиции, согнуться угловатым зигзагом или описать обморочный круг в поддержке из "Гибели розы". Ничто не могло понудить ее Леду приникнуть к чреслам Лебедя (Массимо Мурру) более темпераментно, чем подобает античной статуе и народной артистке России. В эпизоде из балета "Моя Павлова" наглые объятия ног нарочито прозаичного партнера ничуть не пошатнули ее чувства собственного достоинства. И даже волну корпусом a la Майкл Джексон в номере на музыку Bee Gees балерина Лопаткина проделывала так, будто плыла умирающим лебедем по волнам большого искусства. Словно Ирина Архипова пыталась изобразить Эдит Пиаф.