Признание читателей проявляется по-разному. Наиболее очевидные формы — это, конечно, подписка и размещение рекламы. Но существуют и менее традиционные варианты. Обращение в редакцию депутата Государственной думы Виктора Машинского с просьбой дать заключение на законопроект "О внешнеэкономической деятельности" накануне его второго чтения мы расцениваем именно как признание авторитета "Коммерсантъ-Daily", причем не только в качестве ежедневной газеты, но и в качестве независимого исследовательского центра. Просьбу г-на Машинского, одного из основных разработчиков законопроекта, Ъ выполнил. Однако содержание законопроекта заслуживает того, чтобы с ним ознакомились подробнее и читатели.
Как четвертая власть взаимодействует с первой и второй
Почему средства массовой информации называют четвертой властью? Хрестоматийный ответ: освещая принимаемые и готовящиеся решения, mass media формируют общественное мнение и тем самым влияют и на сами решения, и на механизмы их реализации. Все это звучит, конечно, гордо, но на практике люди, сидящие на других ветвях власти, весьма и весьма по-разному относятся к означенному общественному мнению.
Характерна в этом смысле ситуация, с которой столкнулись эксперты Ъ, пишущие о внешнеэкономическом регулировании.
Вице-премьер и министр внешних экономических связей Олег Давыдов является одним из самых внимательных читателей Ъ, что безусловно радует. Выводы, которые он делает, радуют меньше. Посчитав, очевидно, что материалы Ъ создают неверное представление о нем и его ведомстве, Олег Давыдов решил ввести информационную блокаду. А на последней коллегии МВЭС специально рассматривались пути усиления борьбы с утечкой информации. Это, впрочем, вовсе не значит, что читатели Ъ эту блокаду заметят.
Более продуктивный, на наш взгляд, подход продемонстрировали законодатели в лице депутата Машинского. Ъ была предоставлена возможность дать свое заключение на законопроект "О внешнеэкономической деятельности". Правда, в своем письме г-н Машинский, возможно, не без задней мысли отметил "критический анализ экспертов Ъ документов, принимаемых правительством и президентом". Что ж, уважаемый депутат сможет убедиться, что характер нашего анализа определяется содержанием документа, а не авторством.
О чем этот законопроект?
Напрашивается ответ: да ни о чем. Ясно, что о внешнеэкономической деятельности может быть принят не один закон. Какой же предпочли законодатели?
Законопроект начинается с формулировки его цели, которая состоит в "обеспечении условий для эффективной интеграции России в мировую экономику, стимулировании развития национальной экономики при осуществлении внешнеэкономической деятельности (ВЭД), защите экономического суверенитета и обеспечении экономической безопасности России" (ст. 1).
Несмотря на все красноречие, не сказано ни слова о поддержке участников ВЭД, зато говорится о "стимулировании развития национальной экономики". Это следует понимать как поддержку национальных производителей, что подразумевает ограничение импорта и может стать препятствием для "эффективной интеграции России в мировую экономику". Есть и другая формулировка: "защита экономической безопасности и суверенитета", которая в тексте законопроекта никак не расшифровывается. Таким образом, вместо того чтобы укрепить позиции рядовых участников ВЭД перед лицом многочисленных государственных инстанций и контролеров, разработчики законопроекта предпочли ввести в ранг закона старую практику регулирования ВЭД.
Ясно, что новый закон рождается не на голом месте: есть законы о валютном регулировании и валютном контроле, о таможенном тарифе, о некоторых вопросах предоставления льгот участникам ВЭД, Таможенный кодекс. Так что место нового закона в семействе внешнеэкономических законодательных и нормативных актов определяется без труда: это закон о нетарифных методах регулирования ВЭД.
Второе пришествие спецэкспортеров
Итак, тема легализации административных рычагов регулирования ВЭД — центральная в законопроекте. По существу законопроект сохраняет возможность объявления нового призыва административных мер в регулирование ВЭД.
Ст. 10: "По инициативе правительства может вводиться специальная государственная регистрация российских лиц, имеющих право на экспорт стратегически важных товаров, а также определяться порядок такой регистрации".
Все вполне законно может вернуться на круги своя. Что такое спецрегистрация, как не возрождение института спецэкспортеров? Правда, законодатель четко ограничил круг стратегических товаров: "вооружения, военная техника, расщепляющиеся материалы, отравляющие и взрывчатые вещества, сильнодействующие наркотические и психотропные средства, нефть, газ, драгметаллы и камни, редкоземельные металлы, культурные ценности, ввоз и вывоз рабочей силы". К сожалению, "спецэкспортеры-2" унаследуют также и основной порок своих предшественников — они будут назначаться келейно. Никаких положений об обязательном конкурсном отборе при спецрегистрации законопроект не содержит.
С квотами в законопроекте все ясно настолько, как будто в 1995 году экспортные квоты не были ликвидированы. Ст. 14: "Государственная внешнеэкономическая политика осуществляется посредством... нетарифного регулирования (количественного — квотирование и лицензирование и неколичественного — регистрация лиц, имеющих право экспорта стратегических товаров и сертификации продукции)". Одно из двух: или это положение осталось в тексте законопроекта по недосмотру, или устранять экспортные квоты вообще не стоило. В любом случае ситуация была бы совсем иной, если бы в текст проекта была введена оговорка, по которой возвращение тех или иных экспортных квот должно обосновываться выполнением правительством финансовых обязательств перед своими внешними кредиторами. Это сразу бы ограничило ареал распространения квот и успокоило бы МВФ. Ст. 14 явно не ускорит вступление России в ГАТТ/ВТО. Генеральное соглашение по тарифам и торговле содержит пункт, согласно которому его участники не должны вводить квоты и экспортные или импортные лицензии.
Законопроект возрождает и уже полузабытое понятие госмонополии на экспорт-импорт. Правда, отдельных товаров. Неясно почему, но разработчики законопроекта сочли спецрегистрацию и квоты недостаточными. Ст. 18 легализует возврат госмонополии. При этом никаких ограничений номенклатуры товаров не приводится. Единственное утешение для участников ВЭД в том, что эти заведомо чрезвычайные меры могут вводиться только специальным законом.
Что же за всем этим следует?
Законопроект, легализуя экспортные и импортные квоты, "спецэкспортеров-2", госмонополию в сфере ВЭД, не способствует интеграции России в мировую экономику, как заявлено в ст. 1, а наоборот, резервирует возможности для возникновения автаркии, что никак не соответствует стратегическим интересам России.
Реанимация системы административного регулирования ВЭД означает, что социальный заказчик законопроекта — не российские участники ВЭД, а МВЭС, не собирающееся отказываться от своей монополии. При этом можно предположить, что законодатели, прямо дезавуировав указы президента, устраняющие экспортные квоты и институт спецэкспортеров, увлеклись традиционным противостоянием с указной деятельности президента. По существу же они сыграли на руку правительству, получившему запасной выход из ситуации, в которой оказалось МВЭС в условиях диктата МВФ. Однако совершенно не исключено, что реакция того же МВФ, внимательно следящего за изменениями российского экономического законодательства, будет достаточно жесткой. Легализация экспортных и импортных квот (без привязки к погашению долговых обязательств) может вызвать приостановление выделенного МВФ России кредита в $6,25 млрд, без чего российский бюджет-95 просто не состоится.
Законопроект не делает ни одного, даже формального, шага в сторону либерализации ВЭД и не реализует заложенные в его тексте возможности усиления господдержки участников ВЭД. Например, гл. 8 с многообещающим названием "Защита экономических интересов Российской Федерации, ее субъектов и российских лиц" состоит из одной 39-й статьи, которая называется "Ответные меры в области внешнеэкономической деятельности по защите интересов Российской Федерации, ее субъектов и российских лиц". И все.
Между тем в законопроекте (ст. 13) содержится положение о том, что правительство должно представлять на утверждение Федерального собрания федеральную программу развития ВЭД. Это положение совершенно не развито. А именно на нее участники ВЭД могли бы рассчитывать, если бы законодатель обязал правительство в рамках этой программы реализовать меры по поддержке российского несырьевого экспорта с указанием возможностей и конкретных схем экспортного кредитования и предоставления гарантий экспортерам. Еще лучше, если бы программа определила приоритеты в области ВЭД, которые должны, естественно, не только декларироваться, но и подкрепляться экономически.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН