Рекорд торги
На вечерних торгах импрессионистов и модернистов Sotheby`s в Нью-Йорке картина Казимира Малевича продана за $60 млн. Это рекорд не только для художника, но и для всего русского искусства. Если бы не этот успех (предыдущий рекорд, поставленный "Фугой" Василия Кандинского, перекрыт в три раза) и еще пара исключений, главные торги сезона можно было бы считать провалившимися: из 70 лотов продано 45, причем большинство ниже эстимейтов. С подробностями из Нью-Йорка — МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА.
"Боже, почему тут столько русских!" — разглядывая каталог в ожидании начала торгов, изумленно восклицала коллега, спецкор испанской La Razon в Нью-Йорке, с трудом пытаясь прочитать фамилию "Григорьев". В этом году Sotheby`s впервые включил в свои главные интернациональные вечерние торги такое количество русских художников. Ладно там, привычные Шагал и Кандинский, о которых все уже давно забыли, что они из России, тут были и ничего не говорящие иностранцам имена — Борис Григорьев, Константин Коровин, Владимир Баранов-Россине. И если в начале аукциона коллеги-журналисты норовили лягнуть ножкой стула, то после аукциона уважительно говорили: "О, вы из Москвы". Русские были темной лошадкой, но эта лошадка вывезла практически все торги. Но по порядку.
Выход русского искусства на интернациональную сцену был, конечно, невозможен без главного шедевра, "Супрематической композиции" 1916 года Казимира Малевича, шедшей под номером шесть с эстимейтом в $60 млн. Последний раз такого качества Малевич появлялся на аукционе в 2000 году и был продан за 17 с лишним миллионов. Тогда это была работа из нью-йоркского Музея современного искусства (МОМА), отсуженная наследниками художника. В этот раз наследники ухитрились разорить другой знаменитый музей — амстердамский Stedelijk (подробности см. в "Ъ" от 25 апреля). Кроме полученных из музея пяти картин, такого уровня работ основателя супрематизма на рынке больше нет.
На аукцион зарегистрировалось более тысячи человек, никаких зевак охрана не пропускала: огромный зал в здании на Йорк-авеню был полностью заполнен, но, как выяснилось, среди этой тысячи большинство оказались простыми зрителями. Учитывая, что современные аукционы совсем не требуют от покупателей личного участия (большинство сделок совершается по телефону), торги потихоньку превращаются в чистый спектакль. В этот вечер солировал знаменитый аукционист Тобиас Мейер, обладающий хорошо поставленным бархатным баритоном. Справа и слева от него наподобие хора выстроились "телефонисты", принимавшие ставки по телефону. С ними господин Мейер в основном и вел свою партию. Его проникновенные обращения к публике вступать в торги особого успеха не имели. Аукцион проходил вяло (некоторые объясняют это неудачным временем, ровно перед выборами президента США). Как бы то ни было, звучащие после удара молотка цены были в основном ниже эстимейтов. Первый лот, Матисс, ушел за $715 тыс., второй, рисунок Кандинского, не продан, Морис Вламинк — $3 млн, Макс Бекман — не продан, пастель Пикассо едва дотянула до $5 млн (рекорд на произведения этого мастера для работ на бумаге составляет $38 млн), и вот наш шестой номер — Малевич.
Аукционист сразу начал с $50 млн. Зал замер — и тут появился телефонный покупатель. В быстром споре с "телефоном" аукционист, представлявший интересы заочного покупателя, достиг цифры $53 млн. Последовал удар молотка. Русский художник впервые попал в обойму самых дорогих мастеров мира — с комиссиями цена составила те самые $60 млн 200 тыс. Со счастливым лицом мимо пробежал глава "Сотбис-Россия" Михаил Каменский, шепнув: "Это больше чем резерв".
Все остальные рекорды этого вечера бледнели по сравнению с этим. За рекордную цену в $38 млн ушла картина Мунка "Вампир", с рыжеволосой девушкой, приникшей к шее мужчины. В этом случае были два покупателя в зале, и публика аплодировала их соревнованию. Почти на десять миллионов был побит предыдущий рекорд Эдгара Дега — его пастель с отдыхающей балериной ушла за $37 млн. Наконец, четвертый рекордсмен торгов тоже оказался нашим — "Клюев-пастырь" Бориса Григорьева был куплен за $3,772 млн (предыдущий рекорд $2,67 млн). Очень неплохо продались и две другие работы Григорьева ("Волынщики" и "Человек с трубкой" — за $3,2 млн и $1,14 млн соответственно), купили и коровинскую импрессионистскую девушку у окна чуть выше эстимейта, за $900 тыс. Не проданной осталась "Обнаженная" Баранова-Россине, поздние вещи Шагала также не нашли покупателя.
Но на эти лоты никто особых ставок и не делал. А вот то, что не стали торговаться за такие великолепные вещи, как портреты Модильяни (не купили ни "Луизу", эстимейт $7-10 млн, ни "Сидящего мужчину", эстимейт $18-25 млн), пейзаж Сезанна (эстимейт $8-12 млн) и "Собор" Клода Моне ($16-22 млн), иначе как провалом не назовешь. Не зря часть публики даже не досидела до конца довольно короткого аукциона и демонстративно и массово начала покидать зал. Шоу не удалось.
И это при том, что, как рассказал "Ъ" Михаил Каменский, накануне аукциона была проведена работа с продавцами — с тем, чтобы они разрешили понизить так называемые резервные цены, ниже которых работа не может быть продана с аукциона. Коллекция торгов формировалась заранее, эстимейты указаны докризисные, вот и пришлось пойти на беспрецедентные меры. И это сработало: в общем аукцион собрал $223,8 млн, что с учетом экономической ситуации не так уж плохо.
Именно в этом старались убедить журналистов представители Sotheby`s на последовавшей после торгов пресс-конференции. Они были похожи на хирургов, вышедших к родственникам больного после тяжелой операции: случай серьезный, но, надо надеяться, арт-рынок still alive все еще жив. Впрочем, и они признали, что выживут только сильнейшие — то есть на рынке будут востребованы шедевры, а то, что поплоше, наверняка подешевеет. Что касается интриговавшего всех вопроса, кто все-таки купил Малевича, то тут представители Sotheby`s оказались тверже кремня. Мы не знаем. Назовите хотя бы начальную букву имени покупателя, пытал их американский журналист, но те не сдавались. Господин Каменский кроме шутки "русские спасли рынок" не смог даже сказать "Ъ", было ли на самом деле два покупателя или это был один человек, который соревновался сам с собой, и был ли он русским.
Кстати, специально на торги из России практически никто не приехал, хотя в зале можно было встретить представителей русской диаспоры. Как сказал "Ъ" присутствовавший на торгах известный английский специалист по русскому искусству Иван Самарин, сегодня уже невозможно делить и художников и покупателей по национальному признаку — может, это иностранец, живущий в Москве, или русский, живущий в Лондоне. И он уверен, что это закономерно, что цены на русских наконец-то стали сопоставимы с западным модернизмом. Тем не менее многие журналисты остались в уверенности, что только русские олигархи способны во время кризиса делать такие безумные покупки. Как тут не вспомнить о знаменитой художественной акции Александра Бренера, нарисовавшего в том самом музее Stedelijk знак доллара на картине Малевича. Художника тогда посадили в тюрьму. Теперь на ней нарисовано целых $60 млн.