Лишь двое из демократов "первого призыва" сумели сохранить свое положение. Борис Ельцин и Анатолий Собчак — это все, что осталось от Межрегиональной депутатской группы. Президента России и мэра Санкт-Петербурга роднит не только общее политическое прошлое и схожие предвыборные программы, но и дата избрания — 12 июня 1991 года.
Собчака считают мастером перевоплощений: в один день он может прочесть лекцию на юрфаке, дать интервью и провести заседание городского правительства. Хозяйственные вопросы вызывают у мэра все больший интерес. Его можно считать одним из самых ярких представителей российский региональной политической элиты. Петербургский мэр подчеркивает, что не хочет выходить на федеральный уровень, то есть баллотироваться в президенты. Но ведь известно, что политика — дело переменчивое... Поэтому Ъ счел, что монолог мэра Санкт-Петербурга будет небезынтересен.
Я сумел сохранить независимость
Я смотрю, как люди, пришедшие на госслужбу на волне демдвижения, погрязают в интригах, как амбиции заслоняют главное. Они не могут выдвинуть общую кандидатуру в парламент и не понимают, что поражение в этом случае будет неизбежным. Возможно, за поражением последует даже физическое уничтожение. Мы должны объединить усилия, чтобы фельдфебелей в генеральских мундирах, наших хлестаковых и другую политическую шелупонь не допустить к власти.
Что касается меня, то за эти пять лет я прошел хорошую школу. Все время я чему-то учусь. Я стремлюсь обеспечить спокойную жизнь, нормальную работу, не поддерживать радикалов — ни правых, ни левых. Сделано многое. Когда я возглавил город, он был на втором, а иногда на первом месте по дороговизне, соревнуясь с Москвой. Сегодня — на 68 месте. Один из самых приятных результатов прошлого года — на 7 процентов повысилась рождаемость. Это удивительный результат для России. Может быть, атмосфера изменилась в городе, вера появилась в будущее. Ввели вот комбинат питания для грудных детей — каждый день сорок тонн производит...
При этом я сумел сохранить полную независимость и от финансовых, и от промышленных, и от политических структур. Хотя работаю со всеми, помогаю всем. Но не выборочно — не создаю финансовую структуру под себя или для себя. Таких структур в городе (в отличие, скажем, от Москвы) просто нет. Но у меня есть идея, я ее провожу — создание в Петербурге крупнейшего финансового центра. Это благо для всей России. Те безобразия, которые творятся в столице, во многом связаны с тем, что 80% всех денег страны крутится в Москве. Мы принимали меры к тому, чтобы не допустить грубой скупки финансовых структур города. У нас есть административные и финансовые средства, при помощи которых мы можем отбить любую попытку скупить наши банки.
Я не использую банки как инструмент влияния на политику — это, скорее, московские игры. Банки могут влиять на политику через партии. Конечно, не хотелось бы, чтобы это влияние использовалось для поддержки наших политических противников. За этим мы присматриваем.
Убийство Листьева отразилось на жизни города
Неудач тоже много, и главные из них связаны прежде всего с тем, что происходило в России. Не получилось с серьезным привлечением инвестиций. Если подсчитать, сколько за это время потрачено усилий на переговоры с иностранными партнерами! А потом все проекты лопались. Обструкция депутатов отвергала одного инвестора, лоббирование депутатами чужих интересов — другого. Были другие причины — борьба между парламентом и президентом, Чечня. Такие события как убийства Листьева или Холодова сразу отражаются на жизни города. Нам либо откладывают проекты, либо объявляют, что в этой ситуации они реализовываться не будут.
В феврале большая делегация городского правительства и предпринимателей в рамках комиссии Киссинджера вела переговоры о реализации инвестиционных проектов. Я объяснял, что все разговоры о хаосе, преступности сильно преувеличены: в Нью-Йорке на сто тысяч жителей убивают больше, чем в Петербурге. Убедил. Но тут убили Листьева. И от наших инвесторов подтверждений о реализации договоренностей до сих пор нет. Я думаю, это связано с той истерической кампанией, которая сегодня идет на Западе в отношении России.
Убийство Листьева — политическая провокация. Люди, которые это устроили, тесно связаны с оппозицией и преследуют еще одну цель — дискредитировать демократию, чтобы народ разуверился в ней как в системе. Это убийство нанесло колоссальный ущерб имиджу России, и этот ущерб нам придется долгие годы компенсировать.
Сейчас в городе реализуются проекты только крупных компаний. "Жилетт" развивает проекты и вкладывает деньги в объединение "Ленинец", потому что знает: туда бандиты не сунутся. "Кока-Кола" строит новый завод. Они политикой не интересуются: "Кока-Колу" пить будут при любом режиме. Пока я не слышал ни об одном случае серьезных инвестиций наших коммерсантов. Если бы мы создали условия для наших предпринимателей и банкиров, которые нажили миллиарды, если бы они эти деньги не перекачивали за рубеж — нам бы года через два-три иностранцы не понадобились. Они бы встали в очередь, а мы бы отбирали. Мы бы им диктовали условия! А сегодня мы вынуждены соглашаться на любые условия.
Мне легче решать вопросы с Сосковцом и Черномырдиным
С федеральным правительством мы всегда работали нормально. Если с чем-то не согласны — критиковали. Мы выступали против закона о приватизации — это Петр Филиппов и его идеология, с которой я боролся еще в Ленсовете. И тем не менее мы смогли провести приватизацию более грамотно, чем другие регионы. Правительство России не выполняет свои финансовые обязательства, до сих пор не покрыло долги перед предприятиями за 1994 год. Можно назвать и десятки других примеров.
Три года назад мы пускали Володарский мост после реконструкции. Накануне за одну ночь там срезали кабели для троллейбусной линии. Я обратился к президенту, премьеру (тогда Гайдару): происходит массовое хищение цветных металлов, вышел с предложением запретить частным лицам сдавать цветные металлы промышленного назначения. До сих пор решения нет. Три года боролся, чтобы закрыть границу с Эстонией, предотвратить массовый вывоз товаров из России. Наконец закрыли. Теперь везут — мне докладывали — через Белоруссию и другие регионы.
На лоббирование особенно я не рассчитываю, тем более что с некоторыми членами правительства — выходцами из Петербурга происходят странные метаморфозы. Чубайс был одним из главных разработчиков свободной экономической зоны. Как только пришел в правительство, стал противником свободных экономических зон вообще. Тем не менее со всеми нашими работниками, которые ушли в федеральное правительство, мы поддерживаем нормальные отношения. Не могу сказать, что с ними намного легче решать вопросы, чем с другими членами кабинета. У меня, в общем, со всеми хорошие отношения. Легче всего решать вопросы с Сосковцом и Черномырдиным.
Что касается Думы, то она принимает решения, относя расходы на местный бюджет. Безобразный в этом смысле закон — "О ветеранах". Ясно: скоро выборы, но закон с точки зрения здравого смысла не выдерживает никакой критики. Меня заставляют бесплатно устанавливать сигнализацию в квартирах ветеранов! И телефоны я должен устанавливать бесплатно, и лекарства бесплатно выдавать! Для выполнения этого закона городу нужно 640 миллиардов рублей. Чтобы ветеран получал бесплатно лекарства, мы должны или закрыть школы, больницы или повысить квартирную плату. В прошлом году в федеральный бюджет забрали двадцать пять процентов налога с оборота. Я говорю Рыбкину, Ельцину, Черномырдину: верните нам эти деньги, и я выполню закон о ветеранах. Но, к сожалению, никакого решения нет, потому что им же надо платить деньги на операции в Чечне и прочие абсурдные вещи.
Я буду баллотироваться в мэры
Я уже прошел несколько избирательных кампаний. Будущая — самая трудная. Она не будет рассчитана на среднего избирателя, а будет обращена к сердцу каждого. Одно дело ветераны, жизнь которых перечеркнули события последних лет, другое — молодежь. Для нее сегодня коммунистический строй — нечто вроде Порт-Артура или Первой мировой войны. Что такое для моей четырнадцатилетней дочери Сталин, Брежнев или Хрущев?
Тяжелее всего бывать в научных учреждениях. Что я могу сказать работникам Академии наук, которым даже унизительную заработную плату задерживают? Учреждение-то федеральное. Они во мне видят не только мэра, но и человека, который оказывает влияние на российские дела.
К сожалению, мое влияние меньше, чем многие себе представляют. Сегодня итоги выборов непредсказуемы, но дело определяется не только деньгами. Мое независимое внепартийное положение (Движение демократических реформ практически распалось, от него я отошел) позволяет мне проводить более независимую политику. И, кстати сказать, избирателям это больше нравится. Рядового избирателя наверняка раздражают мои появления на презентациях и в салонах. Это надо учитывать. Но что делать? Вы поймите, жизнь протекает в разных измерениях — и с бедными, и с людьми среднего достатка, и с богатыми. Исключить человека из сферы своего общения только потому, что он богат, я не могу.
ГЕОРГИЙ Ъ-УРУШАДЗЕ