Порядок проведения денежных аукционов вызывает немалые сомнения. Но все-таки очень хорошо, что он введен в действие
Как мы уже писали в прошлом номере, Анатолий Чубайс наконец-то утвердил Порядок продажи акций акционерных обществ на специализированном денежном аукционе (далее — Порядок). Тем самым денежная приватизация — именно те процессы, которые и подразумевались под денежной приватизацией с самого начала, то есть продажа крупных пакетов акций предприятий на денежных аукционах, а не реализация остатков с аукционов чековых — началась. Во всяком случае, должна начаться в ближайшее время — ведь до сих пор единственной (гласной) причиной задержки с началом денежной приватизации было как раз отсутствие рассматриваемого нами документа (его текст опубликован на стр. 71).
Первое, что бросается в глаза при знакомстве с Порядком — это удивительное его сходство со столь памятным всем нам Положением о чековых аукционах. Без особых преувеличений можно сказать: заменой слова "ваучер" словами "десять тысяч рублей" Положение о чековых аукционах волшебным образом трансформируется в новоизданный Порядок.
Насколько оправдан перенос практики проведения чековых аукционов на аукционы денежные, мы рассмотрим ниже. Но в принципе логика авторов документа, сознательно поддерживающих максимальное соответствие с привычной процедурой проведения чекового аукциона, понятна. В самом деле, согласно Основным положениям программы приватизации, акции акционерных обществ, планы приватизации которых были утверждены до 1 июля 1994 года, должны быть проданы до Нового года. Между тем, по многим причинам, о которых мы писали в двух последних приватизационных обзорах, Госкомимущество потеряло два с половиной месяца. Таким образом, в последние месяцы этого года темпы приватизации, вероятно, будут почти столь же высокими, как и во время последних дней ваучерной эпопеи. Разумеется, мы не питаем большой надежды на полное осуществление предписанных Основными положениями продаж, но даже попытка их осуществления потребует весьма высоких темпов. (Возможно, впрочем, что и попытки не будет — если Дума примет новую государственную программу приватизации, в которой требования о форсировании темпов денежной приватизации может и не содержаться — но это не слишком вероятно.) Чтобы такие темпы оказались — хотя бы потенциально — возможными, сотрудники ГКИ, согласно известному анекдоту "чего думать, трясти надо", решили не утруждать организаторов продаж приватизируемого имущества изучением чего-либо принципиально нового.
К сожалению, эта — повторим, вполне понятная — логика едва ли способна привести к полному успеху. Вот и новый документ, на наш взгляд, не уберегся от изъянов, основной причиной которых стал механический перенос принципов проведения чековых аукционов на аукционы денежные.
Итак, согласно Порядку, все победители аукциона получают акции по единой цене (п. 1.3). Уже этот тезис Порядка, вынесенный едва ли не в качестве лейтмотива, вызывает большое сомнение. С какой это стати так уж цепляться за единую цену?
Возможен, разумеется, сухой юридический ответ: так, мол, положено. И действительно, Положение о выпуске и обращении ценных бумаг и фондовых биржах, утвержденное постановлением Совмина РСФСР #78 от 28 декабря 1991 г., постулирует (п. 35), что "цена всех акций одного выпуска при их продаже первым владельцам должна быть едина". Однако до сей поры приватизация преспокойным образом шла мимо этого докучного требования: акции одного и того же выпуска доставались членам трудового коллектива — руководителям предприятия — победителям чековых аукционов — победителям инвестиционных торгов по ценам, различающимся порой в сотни раз, и никого это особенно не смущало. Правда, такой разнобой узаконивался не распоряжениями ГКИ, а документами более высокого статуса — так и на этот раз можно было утвердить Порядок президентским указом. Стало быть, не в юриспруденции дело.
Содержательными же соображениями приверженность единой цене, на наш взгляд, не оправдывается. Если чековые аукционы были рассчитаны на мелких инвесторов, для которых понятие "справедливости" является приоритетным и которым действительно было важно, чтобы все акции продавались по единой цене, то на новом этапе основными участниками аукционов станут крупные инвесторы — а раз так, то и ориентироваться надо было не на социальную справедливость, а на экономическую целесообразность. А эта целесообразность требовала, скорее уж, проведения денежного аукциона примерно по такой схеме, по которой проводятся аукционы по размещению ГКО — то есть, чтобы все участники получали акции по цене, указанной в их заявке, если, разумеется, эта цена превысила цену отсечения.
Мы говорим об этой, увы, нереализованной возможности не в тоне "конфликта хорошего с лучшим" — схема, вводимая Порядком, вовсе не хороша. Сходство Порядка с Положением о чековых аукционах заставляет предполагать сходные следствия его применения. А стало быть, при продаже акций по единой цене инвесторы будут пытаться заполучить акции не за счет повышения цены спроса, а путем недопуска других инвесторов — мирного или не очень. Помимо очевидной криминогенности такой ситуации, к недостатком вводимой схемы следует отнести и неизбежные потери в общей выручке от проведения денежных аукционов — которые выльются в потери и для предприятий, получающих 51% вырученных средств, и для бюджета.
Читаем дальше. В п. 3.2 сказано, что продавец устанавливает минимальную продажную цену акций, которая не может быть ниже номинала. Это прекрасно. Но возникает вопрос: по каким критериям будет определяться начальная цена? В Основных положениях программы приватизации сказано о различии начальной цены для предприятий, уставный капитал которых рассчитывался на 1 июля 1992 года и на 1 января 1994 года. Между тем, в Порядке ни процедура определения стартовой цены, ни даже необходимость учета упомянутого различия не прописаны — а зря. Поскольку зачастую подлинно рыночная цена акций на аукционе не складывается (в силу ряда причин — например, отсутствия информации об аукционе и (или) об эмитенте, либо недопуска инвесторов), может возникать ситуация, когда акции предприятий, уставный капитал которых был посчитан по состоянию на 1 июля 1992 года, будут уходить по номинальной стоимости. Это означает, что указанные предприятия (да и бюджет) получат раз в 20 меньше средств, чем предприятия, уставный капитал которых был оценен по состоянию на 1 января 1994 года.
Нам представляется, что в условиях, когда могут проводиться договорные аукционы — например, продавцы будут толкать акции дружественным инвесторам по дешевке — не ограничивать снизу стартовую цену акций предприятий, уставный капитал которых был посчитан без учета переоценок основных фондов, было нельзя.
Далее. В п. 3.5 представлен список сведений, которые должны быть опубликованы в информационном сообщении. Отрадно, что список этот стал значительно более подробным, чем он был в эпоху чековых аукционов. Например, предписано публиковать бухгалтерский баланс предприятия (правда, сокращенный) на последнюю отчетную перед аукционом дату. Однако номинальную стоимость акции предусматривается публиковать в соответствии с планом приватизации — хотя если предприятие продавалось на чековом аукционе, существует высокая вероятность, что номинал акций уже стал иным.
Кроме того, в информационном сообщении зачем-то велено сообщать сведения о победителях всех аукционов и конкурсов, на которых продавалось предприятие. Во-первых, информация о победителях чекового аукциона является закрытой. Во-вторых, даже если и открыть ее, инвесторам это мало что даст: подавляющее большинство участников чекового аукциона приобретало акции в спекулятивных целях и давно уже продало свои пакеты. А вот такой необходимой информации, как курс чекового аукциона, давать почему-то не предписано — видимо, в расчете на то, что она должна была быть опубликована раньше. Приходится предположить, что авторы документа никогда не сталкивались с проблемой поиска информации о предприятии — иначе они должны были бы учесть, что итоги аукционов фонды имущества в своем большинстве либо вообще не публиковали, либо публиковали в совершенно недоступных изданиях.
Этим странности Порядка не исчерпываются. Оказывается, сумма денежных средств, которую перечислил участник аукциона, обязана быть кратной 10 000 руб. (п. 4.2). Мотивы такого решения понятны — поскольку и номинал ваучера также был равен 10 тысячам рублей, и правила проведения денежных аукционов совпадают с процедурой проведения аукционов чековых, для расчета курсов денежного аукциона фондам имущества даже не нужно будет менять программное обеспечение. Однако с этим сомнительным достоинством сопряжен серьезный недостаток. Вследствие того, что сумма в заявках будет кратна 10 тысячам рублей, а курс аукциона будет определяться как "количество акций, продаваемое на 10 000 рублей" (п. 5.4), на денежных аукционах не удастся избежать дробления акций. В результате количество акций в обращении будет все увеличиваться. А при существующих на отечественном рынке депозитарных технологиях, да еще при повальном нежелании эмитентов заботиться о вторичном рынке собственных акций, обращение большого количества низкономинальных ценных бумаг будет очень затруднено.
Но даже и это не главное. Беда в том, что при предлагаемой Порядком процедуре все акции не могут быть проданы: при продаже акций по единой цене и разбиении их номинала на целое число часть акций на денежном аукционе останется нереализованной. В Порядке указано (п. 5.4.6), что нереализованными могут остаться не свыше 5% от выставленных акций — однако возникает справедливый вопрос именно об их судьбе. Быть может, остатки, не проданные на денежном аукционе по продаже крупных пакетов (специализированном), будут реализовываться на "неспециализированных" денежных аукционах, аналогичных проводимым ранее продажам для покрытия затрат на проведение чекового аукциона? Забавно это будет — "неспециализированный денежный аукцион по продаже акций, не реализованных на специализированном денежном аукционе". А похоже, будет именно так — ибо в начале документа говорится о том, что указанный Порядок регламентирует продажу акций, не реализованных в результате всех видов продаж, за исключением специализированных денежных аукционов. Так не проще ли было проводить один денежный аукцион по нормальной процедуре, чем проводить два — один по образу и подобию чекового, а второй — по неузаконенному пока образу "неспециализированного" денежного?
Нельзя не отметить и еще один момент — нигде в Порядке не сказано о необходимости предоставления инвестором декларации о доходах. Поскольку многие сделки наверняка будут внушительными по объему, эта декларация бы не помешала — тем более что о ее необходимости прямо указывалось еще в Законе о приватизации. Отсутствие же декларации прямо влечет за собой приток в российские предприятия "черных" денег — в том числе и иностранных. Деньги, конечно, и в Африке деньги, однако опыт чековой приватизации (не говоря уж о помянутом Законе о приватизации) мог бы подсказать авторам документа необходимость хоть каких-то преград (пусть и малозначимых, каковой и является легко покупаемая декларация о доходах) на пути криминализации приватизационного процесса.
Ну, а чтобы не завершать разговор на столь минорных нотах, отметим два существенных достоинства нового документа. Во-первых, это замечание о том, что протокол об итогах специализированного денежного аукциона имеет юридическую силу реестра акционерного общества (п. 5.6). Сказано, конечно, сильно, поскольку это не реестр, а только его часть — однако постановка вопроса правильная. И еще более правильным является установление ограничений на сроки послеаукционного "обслуживания" победителей специализированных денежных аукционов (пп. 5.7 и 5.8). Теперь предприятия не смогут больше использовать освоенный во времена ваучерной приватизации прием — пользуясь затяжкой с подведением итогов чекового аукциона и рассылкой уведомлений его победителям, предприятия благополучно проводили собрания акционеров без оных победителей, по крайней мере на год откладывая встречу со своими новыми владельцами.
Игорь Ъ-Николаев, Александр Ъ-Привалов