Россия не собирается отказываться от иранского атомного контракта. Подтверждением этих намерений стал подписанный на днях дополнительный протокол к контракту на $140 млн: Россия берет обязательства выполнить работы, которые Иран ранее планировал осуществить самостоятельно, например реконструировать фундамент Бушерской АЭС. Твердость позиции Москвы может вызвать новый эмоциональный всплеск в Вашингтоне, который грозится сделать все возможное, дабы не допустить "утечки ядерных военных технологий режиму, исповедующему терроризм". Вплоть до сокращения технической помощи России. Однако за такими угрозами может стоять не только обеспокоенность США проблемами международного терроризма, но и желание надежно захватить лидерство на стремительно растущем мировом рынке АЭС.
В ожидании прибылей и сверхприбылей
Сегодня в мире 11 стран — производителей оборудования для АЭС. Крупнейшие — Россия и США, контролирующие более 70% мирового рынка атомной энергии. До последнего времени этот рынок был весьма ограничен: многие страны либо вообще не собирались строить у себя АЭС, предпочитая им более традиционные способы получения энергии, либо не могли себе этого позволить в силу ограниченности финансовых возможностей. И до конца 80-х годов США и Россия действовали исключительно в рамках тех региональных рынков, которые исторически сложились в условиях двуполярного мира: США оказывали помощь в развитии ядерной энергетики союзникам по НАТО, Японии и Южной Корее, СССР делал то же самое в странах Восточной Европы. Интересы двух "полюсов" практически не пересекались. То есть сложилась в принципе та же система, что и на рынках вооружений.
Но затем в мире произошли кардинальные геополитически изменения: "соцлагерь" развалился, СССР исчез с карты. В то же время — в начале 90-х — некоторые страны, не помышлявшие прежде о собственной атомной энергетике, достигли того уровня развития, когда дальнейший индустриальный рост сдерживается ограниченностью традиционных источников энергии. Столкнувшись с энергетическим кризисом, такие страны, как Китай, Индия, Турция, государства Азиатско-Тихоокеанского региона бросились создавать национальные программы развития атомной энергетики и выходить на мировой рынок оборудования для АЭС как потребители. Потребители либо полностью платежеспособные, либо готовые брать кредиты под строительство АЭС.
По подсчетам экспертов Минатома России, до 2005 года объемы мирового рынка АЭС как минимум удвоятся (сегодня в странах, не имеющих реакторов собственного производства, возведено почти 140 АЭС). Один только Китай намерен построить не менее 20 мощных АЭС. Стоимость строительства одной станции с двумя энергоблоками по 1000 МВт колеблется сегодня на мировом рынке от $1,5 млрд до $2,5 млрд. То есть только на китайском рынке АЭС можно заработать до $50 млрд. Еще более перспективным является рынок АЭС средней и малой мощности. О приобретении таких станций все чаще задумываются страны со сложным природным ландшафтом или расположенные на островах — Малайзия, Индонезия, Филиппины.
Сегодня лишь Россия и США имеют надежные технологии и опыт строительства АЭС любой мощности. И только они вплотную приблизились к созданию плавучих АЭС, которым, по оценкам экспертов, в будущем столетии будет принадлежать не менее 20% мирового рынка атомной энергии (например, в России разработана АЭС "Елена", способная работать 20 лет без перезагрузки и практически без обслуживания). И тот, кто уже сейчас займет лидирующее место на этом рынке, получит мощный источник финансовых поступлений в будущем, не говоря уже о некоем политическом влиянии в странах-покупателях, ибо торговля АЭС все еще остается бизнесом политизированным. И потому начатая США в конце 1994 года торговая война против России на рынке АЭС не имеет себе равных ни по накалу борьбы (вплоть до угрозы охлаждения двусторонних политических отношений), ни по цене победы: сильнейший получит потенциальный доступ к большим деньгам, которых нельзя заработать даже в самом прибыльном на сегодняшний день оружейном бизнесе.
Москва — Пхеньян: хочется вместе, да денег нет
Первые залпы войны прозвучали при создании консорциума по переориентации атомной энергетики КНДР на легководные реакторы (на них невозможно получать оружейный плутоний). То ли по наивности, то ли еще почему Москва рассчитывала, что дух российско-американского партнерства еще не улетучился, а потому место в консорциуме ей гарантировано. Но все оказалась до обидного банально: раз деньги на переоснащение атомной энергетики КНДР дают Южная Корея и Япония, то и реакторы Пхеньяну поставляют либо Сеул, либо известная американская фирма Westinghouse (южнокорейские же реакторы отличаются от производимых Westinghouse, как российский танк Т-80 от украинского Т-84, то есть никак).
Россия попыталась было действовать напролом, в обход консорциума предложив Пхеньяну свои услуги. В КНДР и рады были бы принять предложение, если бы там имелись деньги на столь независимую (от Сеула и Вашингтона) атомную перестройку. Но денег-то как раз и нет. Впрочем, как стало известно Ъ, от надежд поставить свои реакторы Пхеньяну Москва пока не отказалась. Но для того, чтобы надежды стали реальностью, нужно принять принципиальное решение о предоставлении КНДР очень солидного кредита. А в том, что Пхеньян не откажется сотрудничать с Россией на коммерческих условиях, эксперты Минатома не сомневаются — в КНДР с подозрением относятся к "вражеской" технике и готовы даже заплатить, но получить более "идеологически близкую".
Еще продолжаются "корейские препирательства", а госдепартамент США в ультимативной форме уже потребовал от Москвы отказаться от поставки легководных реакторов типа ВВЭР Ирану. При этом Вашингтон даже рискнул пойти ва-банк, обвинив Россию в том, что на ее реакторах ВВЭР-440 и ВВЭР-1000 якобы можно получать оружейные расщепляющиеся материалы.
К контракту с Ираном Москва шла четыре года. Он стал первым после распада СССР соглашением Минатома на строительство АЭС за рубежом. При этом Москва долго изучала ядерные возможности Тегерана, дабы соблюсти букву и дух всех существующих международных соглашений в области передачи атомных технологий. Окончательное решение было принято лишь после получения однозначных заключений российских спецслужб о том, что в Иране нет никаких признаков военной ядерной программы. Но даже если бы она существовала, реакторы ВВЭР не позволили бы получить ни одного грамма оружейного плутония — содержание плутония-239 в отработанном в легководном реакторе топливе не превышает 56,5%. А для того, чтобы сделать бомбу, процентное содержание плутония-239 должно быть не менее 93,5% (а еще лучше 97%). Получить такое обогащение можно только в специальных реакторах, которыми в мире обладают лишь ядерные державы. Есть, конечно, чисто теоретическая возможность, что какой-либо стране удастся довести отработанное в легководных реакторах топливо до оружейной кондиции. Но только чтобы попытаться это сделать, считают эксперты Минатома, необходимо построить, как минимум, два таких горно-химических комбината, как в Красноярске-26. А для этого нужны средства, которых нет сегодня даже в развитых странах мира. И от спутников подобную деятельность скрыть просто невозможно. Теоретически же, как заявил один из руководителей Минатома, оружейные материалы можно получить даже из тысячи гранитных памятников Ленину — было бы желание придумать соответствующую технологию. Но между "придумать" и "сделать" лежит непреодолимая финансовая пропасть.
В этой связи рассуждения об опасности поставок реакторов типа ВВЭР в страны третьего мира не выдерживают критики — по своим технологическим возможностям, глубине выгорания топлива и многим другим параметрам они абсолютно ничем не отличаются от тех реакторов, которые США намерены установить в КНДР. Но об этом Уоррен Кристофер предпочитает помалкивать — у него совершенно другая задача, решить которую можно лишь при очень умелой игре цифрами и фактами. При этом используется и психологический фактор давления на стороннего наблюдателя напоминаниями о Чернобыле. Хотя Минатом уже устал повторять, что чернобыльский реактор типа РБМК никогда не поставлялся даже бывшим партнерам по "соцлагерю". Прежде всего в силу его военного назначения (реакторы РБМК появились на свет после небольшой модернизации тех реакторов канального типа, которые предназначались для производства оружейных материалов). Реакторы же типа ВВЭР неоднократно проходили инспекции МАГАТЭ и признаются одними из лучших в мире — поставленные Финляндии энергоблоки регулярно занимают места в первой четверки самых надежных.
Нет правил без исключений
Заключив дополнительное соглашение к контракту с Ираном, Россия подтвердила намерение его выполнить. Дополнительные $140 млн будут заплачены Ираном за тот объем работ, который он первоначально собирался выполнить самостоятельно — изменить конфигурацию фундамента, перепроектировать турбинный зал и отдельные элементы подстанций. Основные работы в Бушере будут начаты в следующем году. Однако уже сейчас в Иране находится около 200 специалистов Минатома, перед которыми стоит задача с минимальными затратами "вписать" в фундамент станции, построенный немецкими фирмами, российские реакторы.
Но возобновление зарубежной деятельности Минатома на иранском контракте, как считают эксперты министерства, не закончится. Уже достигнуто соглашение с КНР о строительстве в провинции Ляонин АЭС в составе двух блоков ВВЭР-1000 по 1000 МВт каждый. В рамках этого контракта Россия предоставит Китаю кредит в $2,5 млрд под 4% годовых, в счет которого и будет полностью спроектирована АЭС, поставлено оборудование и даны консультации по закупке отдельных элементов в третьих странах (в основном вентиляционного оборудования). Есть также договоренность о строительстве в Китае еще двух российских АЭС. Но, вероятно, она обретет черты конкретных контрактов уже в следующем столетии. Если, конечно, не вмешаются США, которые совместно с Францией предпринимают в последние месяцы очень активные усилия по внедрению на китайский рынок АЭС. А Парижу даже уже удалось получить контракт на строительство двух своих энергоблоков. Ведутся переговоры о строительстве российских АЭС в Индии и Турции. Но у Дели пока нет средств для покупки необходимого оборудования, а переговоры о кредите еще не завершены. Турция дала в середине прошлого года согласие на участие Минатома в тендере на строительство двух АЭС: площадки уже выбраны близ Синопа и в 100 км от Анталии. Заинтересованность российскими АЭС проявляет Египет, но пока, как говорят в Минатоме, на уровне "прощупывания". Есть возможность построить станцию и в Пакистане. Но российский МИД выступает категорически против предоставления Минатомом пакистанской ядерной корпорации своего технико-экономического обоснования строительства АЭС. Пакистан, в отличие от Ирана, не является участником ДНЯО и имеет военную ядерную программу. Зная это, США в начале прошлого года тем не менее заявили, что не будут препятствовать участию американского частного капитала в строительстве АЭС в Пакистане. То же самое спустя некоторое время заявил и один из замов французского премьера. Правда, он оговорил возможность развития в Пакистане мирной атомной энергетики условием, что АЭС в этой стране должны строить французы или, на худой конец, другая страна, но по французским проектам (что в принципе одно и тоже). А Китай, никого не слушая, уже строит там небольшую АЭС из чужих компонентов.
АЛЕКСАНДР Ъ-КОРЕЦКИЙ