В Музее Академии художеств выставили архитектурный конструктивизм — немецкий и отечественный. Выставочный проект "Воплощенная утопия. Новая архитектура 1920-х. Россия--Германия" оценила АННА МАТВЕЕВА.
Архитектурные шедевры ХХ века — больная мозоль для историков архитектуры и вообще для всех, кто новую архитектуру любит. Одна из самых невероятных, самых интересных эпох в истории европейской культуры вообще и архитектуры в особенности оставила множество фантастических зданий, которые пока еще слишком молоды, чтобы их признали памятниками просто по возрасту. А признать их памятниками за то, что они воплощают яркую европейскую утопию нового времени и вообще не похожи ни на что, что строили до или после, часто мешает косность архитектурных чиновников и устаревшие представления о том, что в градостроительстве ценно, а что нет. Поэтому памятники ХХ века постоянно под угрозой: их с большим скрипом удается протолкнуть в список охраняемого архитектурного наследия, их мало реставрируют, а если учесть, что качество строительных материалов в 1920-е было так себе, а реставрацией осыпающихся зданий никто особо не заморачивается, то и получается: шедевры ХХ века находятся в крайне плохом состоянии, и любой новоявленный инвестор с легкостью доказывает, что какой-нибудь советский ДК или фабрика-кухня подлежит сносу, а на его месте инвестор возведет бизнес-центр из стекла и бетона.
Конструктивистские дома во всем мире охраняются пока недостаточно, но в России ситуация особенно остра. Вот и серия выставок в Академии художеств, посвященная наследию конструктивизма в России и Германии, стала возможной только благодаря поддержке Немецкого культурного центра имени Гете: российские культурные организации в такой выставке не заинтересованы. Зато немцы, пригласив петербургских искусствоведов и историков архитектуры конструктивизма — Ивана Саблина, Дмитрия Козлова, Ивана Чечота, — сделали целую россыпь выставок о конструктивизме немецком и питерском под общей шапкой "Воплощенная утопия. Новая архитектура 1920-х. Россия--Германия". Выставки не разделены между собой, наоборот, они перемешаны в залах Академии художеств (и смотрятся весьма своеобразно на фоне реплик древнеримских статуй, постоянно проживающих в этих залах, и под потолками, расписанными олимпийскими богами на крылатых колесницах). Из "своего" материала Гете-институт представил выставку классика немецкого конструктивизма Бруно Таута и содержательную подборку о жилых районах — памятниках модернизма в Берлине. Наши же вместе с немцами сделали выставку о творчестве архитектора Эриха Мендельсона (он много строил в России, одно из самых ярких его творений — комплекс фабрики "Красное знамя" на Петроградской стороне) и — уже безотносительно немцев — отличную выставку "От эксперимента к практике: ленинградский конструктивизм", для местного зрителя, наверное, самую интересную из всех. Тем, кто вырос на Выборгской стороне или в районе метро "Елизаровская" или "Электросила", жилмассивы и ДК 1920-1930-х ближе и роднее, чем дворцы и мосты парадного Петербурга. И узнавать об их истории занимательнее, тем более что многие памятники конструктивизма сейчас уже, увы, существуют только в нашей памяти.
Среди прочего, выставка рассказывает о шести питерских жилмассивах: на Тракторной улице, на Троицком поле, в Щемиловке, Кондратьевском, Батенинском и Политехническом. Кварталы, ныне обшарпанные и жалкие, в свое время были чудом новаторской архитектурной мысли. Они были частью Большого модернистского проекта построения нового мира, они должны были стать домом для людей будущего — свободных, не привязанных к мещанским ценностям, строителей нового общества. В них воплотилось представление тогдашних мечтателей о комфорте без уюта: жилые "ячейки" для прорабов мечты, никаких кухонь (зато в микрорайоне есть фабрика-кухня), никаких детских (зато есть ясли, детсад, школа), минимум частной жизни, максимум общественной. Нынешние жители давно к ним привыкли, а неместные особенно не интересуются — и выставка в Академии художеств может открыть глаза и тем и другим на то, какой энергией заряжены рациональные планировки этих районов, да и на то, как они попросту красивы на самом-то деле. Их значение вовсе не сводится к советской истории, что подтверждает расположившаяся рядом выставка одного из самых активных немецких конструктивистов Эриха Мендельсона. Полностью созвучный творениям ленинградских архитекторов, Мендельсон строил и в Германии, и в США, куда уехал, спасаясь от нацистов, и в России: помимо совершенно сумасшедшей электростанции в форме корабля на Пионерской улице ему принадлежат Центр детского творчества в Советске и нереализованный проект Дворца Советов для Москвы. Так вот, все они построены в том же ключе, что его же, Мендельсона, берлинские и эссенские здания, и в том же ключе, что и конструктивизм Александра Никольского или Георгия Симонова. Вывод из выставки прост: в эпоху конструктивизма российская архитектурная мысль совпадала с мировой передовой архитектурной мыслью, а нередко была новаторской и в мировом масштабе.
Однако же все эти мощные утопические постройки — первые кандидаты на снос, многих уж нет. Вопрос, достоят ли они до своего признания или падут жертвой инвестиционных проектов, увы, остается открытым.