О том, как мировой финансовый кризис повлиял на реальный сектор экономики, в частности на нефтегазовый бизнес, "Ъ" рассказал заместитель председателя правления "Итеры" СЕРГЕЙ ВОРОБЬЕВ.
— Мировой финансовый кризис скорректировал планы вашей компании?
— Еще в конце прошлого года, занимаясь финансовым планированием на 2008-2010 годы, мы предусматривали очень жесткие условия на рынках заимствований в 2008 году и первой половине 2009 года. В ноябре 2007 года при размещении второго облигационного займа в размере 5 млрд руб. мы почувствовали, что рынок сильно "сжался" и что впереди сложный период. Однако глубина и острота падения финансового рынка в России оказались значительно больше, чем мы предполагали. И я думал, что пик случится позже, в октябре-ноябре, когда традиционно происходит большой объем заимствований российских компаний на мировых рынках, и помимо всего прочего им придется погашать или рефинансировать еще и предыдущие займы.
Мы планировали сконцентрироваться на профильных активах и входить только в те проекты, которые дают нам результат уже в ближайшей перспективе, в которых мы бы точно понимали, как будем реализовывать газ, каковы риски и условия нормальной долгосрочной работы. С конца 2007 года мы выработали очень четкий принцип — перестали за счет газовых денег финансировать непрофильный бизнес. И прекратили делать покупки на сопутствующих рынках.
Мы понимали, что кризис в США и Европе коснется России с той или иной силой, а тут еще политическая ситуация стала катализатором экономического падения. Не знаю, радоваться ли нам или огорчаться полученному жизненному опыту, но такого кризиса по масштабам и глубине мы не знали. Такой кризис выпадает не каждому поколению, и его глубина измеряется не неделями, а месяцами и, может быть, годами.
— Как вы оцениваете влияние кризиса на реальный сектор экономики, на работу нефтегазовых компаний?
— Я бы выделил два аспекта. Кризис сам по себе плох всегда, потому что денег становится меньше и они становятся дороже. Поэтому компании должны пересматривать программы развития, чтобы быть менее зависимыми от привлечения финансовых средств. Вместе с тем кризис заставляет банки пересматривать свое отношение к рискам и более тщательно выбирать заемщиков. С этой точки зрения реальный сектор меньше всего пострадает и, может быть, даже где-то выиграет. Мы продолжаем общаться с некоторыми западными банками, и им интересно кредитовать наши проекты — это не недвижимость, которая непонятно как будет расти, а активы со стабильным денежным потоком. Для банков такие клиенты — гарантия того, что выплаты будут происходить не за счет роста стоимости объекта, а за счет реализации продукта, на который есть спрос всегда. И кризис перепроизводства здесь невозможен, потому что газ будет нужен и в перспективе. Я думаю, что нефтегазовый сектор будет меньше подвержен волатильности финансовых рынков.
— Рост кредитных ставок будет продолжаться?
— Ставки могут расти еще месяц-два. А потом стабилизируются на полгода и начнут возвращаться на прежний уровень. Все зависит от реализации плана Генри Полсона в США и прочих мер госрегулирования.
— Как вы прокомментируете прогнозы относительно кризиса в реальном секторе весной 2009 года из-за резкого падения мировых цен на нефть с $140 до $90 за баррель?
— Последние полгода рынок нефти, на мой взгляд, был сильно перегрет — агрессивно покупались форвардные контракты, и было ясно, что рост цены на нефть был вызван не столько реальным спросом, сколько финансовыми инвестициями и биржевыми спекуляциями. Сейчас произошла резкая коррекция цены на нефть, и в долгосрочной перспективе прогнозы ее роста будут более сдержанны.
Супердоходы, которые были получены в первой половине этого года российским государством и нефтяными компаниями за счет резкого повышения цен на нефть, позволят нефтяникам чувствовать себя комфортно и даже при цене $70-80 не выйти за прогнозные рамки развития компаний, поскольку уровень цен за 2008 год в целом будет достаточно высоким. В то же время многие компании брали кредиты под залог своих акций, и теперь им придется выплачивать так называемый margin call или увеличить объем залога. Надо быть к этому готовыми. Но имея стабильную выручку, все это можно регулировать.
— Каковы ваши прогнозы по развитию ситуации?
— Я думаю, волна эмоций должна схлынуть, хотя в течение полутора-двух месяцев мы еще увидим кризис небольших банков с незначительной клиентской базой. Не исключаю, что у многих из них будут серьезные проблемы вплоть до банкротства. Все будет зависеть от того, насколько государство будет готово регулировать и контролировать процесс стабилизации на финансовом рынке.
— Нефтегазовым компаниям придется корректировать инвестпрограммы на 2009 год?
— По моему убеждению, этот кризис не на месяц, а на полтора-два года, поэтому придется заниматься сокращением расходов и контролем за инвестпрограммами в 2009 году и первой половине 2010 года. Чем меньше мы будем зависеть от внешнего финансирования, тем стабильнее будет состояние компаний.
— Насколько оправдан выкуп компаниями собственных акций, как это делает НОВАТЭК или акционеры ЛУКОЙЛа?
— Это классное решение, если у компании есть свободные деньги. Как это ни смешно звучит, но покупка своих акций может быть более надежным использованием денежных средств, чем инвестиции в финансовые инструменты или размещение остатков на счетах крупных международных банковских институтов.
— Когда компании, например сама "Итера", начнут возвращаться к идеям IPO?
— Это вопрос к акционерам. Но мое внутреннее ощущение, что размещаться надо, когда рынок выйдет на уровень хотя бы весны. А этого не случится в ближайшие месяцы. Я прогнозирую, что этот процесс отодвинется как минимум до конца 2009 года.