Российская политическая элита подвержена влияниям моды. Еще недавно модной была идея децентрализации власти. Сегодня в чести "державность". Ее проявлениями во внешней политике стали автаркические тенденции в отношении дальнего зарубежья и настойчивые "интеграционные" усилия Москвы в отношении ближнего. Во внутренней же политике налицо укрепление власти центра и перераспределение полномочий в пользу президента. В распространенном на днях докладе политологического центра "Стратегия", руководимого "серым кардиналом" раннеельцинской эпохи Геннадием Бурбулисом, делается попытка проследить, к каким результатам может привести развитие этих тенденций.
Определяя нынешнюю российскую государственность как "сочетание фундаментальных интересов большинства населения и верховной власти, которая обеспечивает связь доминирующего интереса большинства с адекватным ему функционированием институтов управления", авторы доклада анализируют сквозь призму этого положения ежегодное послание Ельцина. И приходят к выводу, что в минувшем году усиление государственности шло в основном за счет наращивания власти президента: увеличилось число помощников президента и дифференцировались их функции, трансформировались аналитические структуры администрации, а ее влияние на политическую жизнь усилилось. Активизировался и Совет безопасности, заключения которого становятся "особой формой легитимации президентских решений". Далеко за рамки непосредственных обязанностей вышла служба безопасности Ельцина, обретя статус ведомства, имеющего право определять свою компетенцию в вопросах безопасности всей страны. Президент использует "процедурную неполноту текста Конституции" и отсутствие соответствующих законов для усиления своих позиций.
Авторы полагают, что концентрация власти у президента объективно могла бы способствовать усилению государственности, позволяя прочим институтам пройти сложный период становления с наименьшими потерями. Но для этого нужна система, а не конъюнктурный или утилитарный подход, как сегодня. Конечно, сам факт усиления президентской власти ставит перед правительством, парламентом и судом задачу конституционно нейтрализовать ее или свести к "общественно приемлемому минимуму". Однако вряд ли способен на подобные инициативы нынешний премьер, не опирающийся на думское большинство. Или Дума, слабая от того, что слабо и бессильно гражданское общество, не успевшее структурироваться и выделить "группы интересов", которые обеспечили бы себе соответствующее представительство в парламенте.
Но вовсе не в дисбалансе ветвей власти видят авторы доклада "критическую точку" российской государственности. По их мнению, строительство каркаса следует начать снизу, а результат во многом будет зависеть от решения вопроса о местном самоуправлении. Сегодня его статус двойственен: с одной стороны, Конституция гарантирует его независимость от органов госвласти (ст. 12), с другой — предусматривает возможность наделения его отдельными полномочиями, реализация которых подконтрольна государству (ст. 132). Поэтому местное самоуправление может стать формой консолидации гражданского общества. Тогда властный уровень субъектов федерации не станет плацдармом для центробежных тенденций — в отношениях с федеральной властью будет существовать конституционно гарантированная сфера совместных полномочий, а самоуправление будет выведено из-под экспансии властного контроля "сверху".
Не менее вероятен и другой путь: местное самоуправление как наиболее безынициативный слой посттоталитарного социума будет включено в структуру государственности. Это будет означать восстановление властной чиновничьей вертикали в России. Ключевые властные позиции окажутся в руках исполнительной власти не центра, а субъектов федерации, а федеральная власть как бы "повиснет в воздухе". Тогда кто-то может захотеть решить вопрос о "целостности России" силой.
СЕРГЕЙ Ъ-ЦЕХМИСТРЕНКО