Когда политики говорят о наболевшем — бюджетном процессе и кредитах МВФ — это заслуживает внимания. Особенно, когда диспут разворачивается одновременно с началом в Москве второго и решающего раунда переговоров с миссией МВФ. А когда в весьма жесткой форме мнение об этом процессе высказывают лица и причастные, и заинтересованные — любопытно вдвойне. Такого рода дебаты, по инициативе германского Фонда Ханнса Зайделя, случились в четверг. Представители ЦБ, Минфина, ведущих коммерческих структур и бюджетного комитета Госдумы встречались со своими vis-a-vis из ФРГ. И то, что проблемы инвестиционного сотрудничества и отношений России с международными финорганизациями вызвали там наиболее эмоциональную реакцию, закономерно: ФРГ — крупнейший кредитор России.
Эксперты России и МВФ (как писал Ъ 23 февраля, гости прибыли в четверг) приступили к работе вчера: прошли рабочие консультации; главы делегаций общения не планировали. Начало переговоров удачно (и видимо, не случайно) совпало с принятием Госдумой проекта бюджета в третьем чтении (см. стр. 1), что, в принципе, должно облегчить диалог. Начало консультаций предварило и вполне оптимистическое заявление главы Минэкономики Евгения Ясина, что все вопросы по соглашению о кредите stand-by в $6,25 млрд сняты — остались лишь "некоторые проблемы технического и психологического характера". Среди "технических" — сомнения МВФ в отношении судьбы института спецэкспортеров и закупок для госнужд. По словам министра, "политическое решение" по этим вопросам правительство обнародует в ближайшее время. Говоря "о психологических сомнениях" МВФ, мол, готова ли Россия выполнить взятые обязательства, г-н Ясин подчеркнул, что "они будут рассеяны, если удастся удержать снижение темпов инфляции" (по его мнению, удастся).
Отмеченная главой Минэкономики тема "сомнений" МВФ в те же часы во всей полноте отразилась на ходе упомянутой дискуссии россиян с партнерами из ФРГ. В частности, из уст немецкого дипломата-экономиста, отметившего свою близость к переговорам России с финорганизациями, прозвучали примерно следующие тезисы. Во-первых, в парламентском послании Ельцина недостаточно четко был сформулирован механизм осуществления реформ. Во-вторых, в правительстве России — люди разные: есть, например, реформатор-Чубайс, но есть и другие. И в МВФ (после Чечни) не могут не беспокоиться, как пойдет процесс реформ, причем не только с точки зрения бюджетных расходов. Тема политического риска на кредитном и инвестиционном рынке России звучала в выступлении влиятельного германского банкира: по его данным, Россия могла бы в течение 25 лет получить до $85 млрд инвестиций, но проекты эти лежат "в столе" у западных инвесторов. В-третьих, хотя Польше в свое время был предоставлен стабилизационный фонд (для России, по проекту, он мог бы составить $6 млрд), в случае с Москвой целесообразно было бы повременить: в условиях нестабильности деньги могут осесть у спекулянтов. Так что сначала — stand-by, а после тщательного анализа, сколь эффективно он используется, можно вернуться и к теме стабилизационного фонда. Впрочем, есть сомнения и в том, что программа stand-by оправдает себя, если война в Чечне затянется.
В дискуссию вступил экс-министр экономики, ныне глава Российской финансовой корпорации Андрей Нечаев. Резюме экс-министра, имеющего опыт общения с экспертами фонда, прозвучало веско: влияние успеха или неуспеха российских реформ на мировое развитие в целом столь велико, что МВФ вполне мог бы смягчить ряд своих требований. Есть претензии и к наезжающим в Москву миссиям МВФ. Во-первых, состав их постоянно меняется, и российским переговорщикам приходится отвечать на одни и те же вопросы, что лишает диалог преемственности. Во-вторых, фонд слабо ориентируется на экспертное содействие российских экономистов (с чем, кстати, согласились и немцы), в то время как большинство миссионеров — представители стран "третьего мира" (подчас не слишком поднаторевшие в российской специфике). В беседах с корреспондентом Ъ мысль эту подтвердили и другие россияне-участники, по долгу службы имеющие отношение к переговорам.
Все это можно было бы списать на "личное мнение", если бы не одно обстоятельство. Уже во второй раз решение о выделении России кредитов МВФ переносится на политический уровень: весной второй транш кредита STF Москва получила лишь после встречи главы МВФ Мишеля Камдессю с Виктором Черномырдиным, и теперь в столице ждут главного мирового финансового арбитра — ориентировочно в начале-середине марта. Правда, есть тут и российская вина: Москва еще ни разу в полном объеме не выполнила данные фонду обязательства, и существуют вполне резонные сомнения, что так произойдет и на сей раз — больно уж терниста оказалась реформаторская стезя. Но необязательность России вполне симметрична необязательности стран "семерки". В Мюнхене и в Токио говорилось о масштабнейших пакетах содействия российским реформам (более $43 млрд — что все равно меньше, чем обещают и реально предоставляют маленькой Мексике, где сейчас тоже, кстати, есть своя Чечня — провинция Чьяпас). И, надо полагать, экономическая ситуация в России была бы сейчас несколько иной, будь обещания Запада вовремя выполнены, в том числе и в отношении расширения доступа российских товаров на мировые рынки. И убежденность Ясина в том, что с приездом Камдессю вопрос отношений с МВФ прояснится окончательно, вполне обоснованна: выделение кредитов в ситуации, когда бюджет сверстан с учетом западной помощи, требует не только экспертно-технической оценки, но и взвешенного политического решения.
НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА