Директор Государственного Эрмитажа МИХАИЛ ПИОТРОВСКИЙ ответил на вопросы АЛЕКСЕЯ Ъ-ТАРХАНОВА.
— Выставка Каспара Давида Фридриха — последняя в старом здании. Чем откроется новый музей-спутник?
— Огромной выставкой про жизнь русского императорского двора. Один из двух залов будет посвящен протоколу — это как бы прием в Зимнем. Там будет витрина с мундирами, картины с видами Петербурга, дворцы и портреты императоров. Второй будет посвящен балу. Там будут вертящиеся подиумы с бальными костюмами разных веков, полсотни пар туфель, столько же вееров, драгоценности. Очень много костюмов из наших запасников под это дело реставрируется. Дома мы не смогли бы это все вместить, в нынешнем Эрмитаже такой выставки не сделаешь.
— Кто владеет "Амстелхофом" — сам Эрмитаж?
— Музеем-спутником управляет юридическое лицо Нидерландов, фонд "Эрмитаж-Амстердам". Я — президент этого фонда, оперативными вопросами занимается дирекция. Есть научный комитет, а все наши выставки нами привозятся каждый раз по особому соглашению, по отдельным гарантиям, на сроки, не превышающие обычные сроки вывоза произведений за рубеж.
— Проект оценивается в €39 млн. Откуда деньги?
— Деньги собраны фондом. Здесь есть взнос правительства Нидерландов, есть часть, выделенная правительством Северной Голландии и мэрией Амстердама. Среди тех, кто нас поддерживает, телевизионные лотереи Bank Giro Loterij — они обязаны свои огромные доходы тратить на социальные и культурные проекты. Если бы в России существовали подобные законы, нам не пришлось бы надеяться только на меценатов. Есть крупные компании вроде Philips или банка Fortis. Поддержку оказывает и Heineken. И, конечно, частные лица. У нас есть Общество друзей Эрмитажа, где собираются пожертвования. В прошлые годы они делились в пропорции 25% — голландскому Эрмитажу, 75% — Петербургскому. Теперь наоборот.
— Городские музеи не боятся конкуренции?
— Сейчас уж точно им нечего бояться. И Стеделийк и Рейксмузеум закрыты на реконструкцию. Из-за этого, кстати, наш музей, который должен быть типичным "музеем второго дня" становится "музеем первого дня". Но дело в том, что, когда мы только начинали проект, мы много обсуждали это с городскими музеями. Мы сразу поклялись, что не привезем сюда ни одной картины голландцев, чтобы не вступать в конкуренцию. Это понравилось. Мы ведь не просто так получили здание от города — была, например, идея создать здесь исторический отдел Рейксмузеума, то есть было такое соревнование — кто предложит лучше. С музеями как раз было проще, чем с горожанами.
— С ними тоже пришлось договариваться?
— Когда мы готовились к работам, нам пришлось получить разрешение всех живущих вокруг жителей. Казалось бы, ничего в районе не меняется, а только становится лучше. Но нет — потому что больше людей будет приходить в район. И был один человек, который дольше всех сопротивлялся. Ни в какую не хотел.
— ОМОН вызывали?
— Нет, водили его по музеям, объясняли, читали лекции по истории искусства и русской культуры, и он согласился наконец.
— Когда вы должны отсюда уйти?
— У нас договор сейчас на 15 лет, и мы его, может быть, еще продлим. Если все будет идти хорошо. Но вообще природа спутников такова, что спутник может подняться, опуститься, поменять орбиту. Его даже его можно сбить. Но здесь у нас уже не спутник, а целая космическая станция.