смотрел Сергей Полотовский
Гай Ричи снова с нами. После маловразумительной притчи "Револьвер" (2005) и оголтело кумовских "Унесенных" (2002) Ричи вернулся на привычную территорию, где спортивно-модельного вида гангстеры изящно перебрасываются чемоданами с миллионами. "Рок-н-ролльщик" (только что вышел в прокат в Великобритании; российская премьера ожидается в январе будущего года) — триллер с жесткой ритм-секцией, комедия в стиле кокни, многофигурная комбинация из дюжины персонажей криминального склада и рискованного образа жизни. То есть как раз то, что победно "выстрелило" в "Картах, деньгах, двух стволах" (1998) и духовно близком к ним "Большом куше" (2000), благодаря чему Ричи и прорвался в первачи, чтобы нежиться в постели с Мадонной и носить дурацкую майку Starfucker. Намекающую на англоязычный анекдот: Who are the biggest starfuckers? — Stars!
В "Рок-н-ролльщике", как в городе Брюсселе, нет центра. Есть олдскульный хозяин Лондона — хитрый, жестокий и по-начальственному грубый Ленни Коул. Есть его правая рука — итальянистый гангстер Арчи. Есть "Дикая стая" — бумеровской закваски группировка столичных братков, задолжавших Ленни Коулу. Есть — что, конечно, вызовет особый интерес у наших зрителей — русский миллиардер Юрий, владелец футбольного клуба, желающий построить в Лондоне новый стадион и нуждающийся в коррупционной помощи Ленни, у которого все чиновники в кармане. Юрий мучительно — и внешне, и манерами — похож на экс-губернатора Чукотки и выведен отнюдь не карикатурным персонажем, а в отличие от Коула довольно симпатичным бизнесменом, практически новым гунном, чей приход воспевал Валерий Брюсов. Мол, нам с ними жить. Есть бухгалтер Юрия — умопомрачительная негритянка Стелла, длинноногая порочная красотка. У Стеллы имеется законный муж — богатый адвокат-гомосексуалист, червовый интерес к одному из братков и доступ к чувствительной информации, куда и когда повезут наличными €7 млн. У адвоката свои виды на другого братка и доступ к другой чувствительной информации — кто же все-таки внедрился в преступный мир Лондона и все эти годы стучит на корешей, сливая их одного за другим в лапы британского правосудия. А у Ленни Коула есть или был приемный сын Джонни Кидд, тот самый рок-н-ролльщик, наркоман и башибузук, уже несколько раз объявленный в прессе погибшим. В сюжетное коловращение он попадает практически случайно, по приходу стырив у приемного папаши фартовую картину, которую Юрий дает Коулу во временное пользование и без которой у благополучного русского, а заодно и у всех остальных начинают твориться в жизни разные неблагополучности. Картину — в лучших традициях Бунюэля и Тарантино — мы так и не увидим, но не один обитатель лондонского дна из-за нее отправится на дно Темзы кормить хищных раков американской породы. Рок-н-ролльщик первую половину фильма выступает в амплуа Морячка из "Мамы, не горюй", незримым орудием рока, по чьей вине заварилась некислая каша. Зато потом, как персонаж Орсона Уэллса в "Третьем человеке", уже лично приходит забрать весь фильм на себя. И не только его. "Рок-н-ролльщик" — первая часть заявленной трилогии, обещающей растянуться на годы. Пока что Гай Ричи делает нового "Шерлока Холмса" с Робертом Дауни-младшим в главной роли.
В принципе можно этого "Рок-н-ролльщика" считать не началом трилогии, а завершением, прихватив в компанию два первых полных метра Ричи по принципу единства стиля и места действия. Да и "Револьвер" в придачу, только вот Джейсон Статем не смог по занятости опять сняться у любимого режиссера.
Можно пританцовывать в такт саундтреку, где и Clash, и Лу Рид, и The Sonics. Вот в "Фотоувеличении" (1966) Антониони играющая на сцене рок-группа (на минуточку, The Yardbirds одновременно с Джимми Пейджем и Джеффом Беком на гитарах) символизировала пещерную бездуховность. У Вендерса (1987) в "Небе над Берлином" выступление Ника Кейва и The Bad Seeds, напротив, маркировало новую духовность, да такую, что ей внимают пришлые ангелы. У Ричи рок-н-ролл использован по прямому назначению — здесь это нормальный оргиастический выплеск энергии в параллельном монтаже с благородным насилием.
Можно отыскивать в "Рок-н-ролльщике" важные отличия от первых картин Ричи. Скажем, задубела политкорректность. Вопросы расы давно уже не тревожат британских "людей чести". Оказывается, что в пропахшей тестостероном среде лондонских бойцов даже гомосексуализм одного из команды еще не повод для роспуска бандформирования. Поначалу напрягает, конечно, но главное, чтоб человек был хороший, чтоб надежно стоял на стреме и не глушил мотор, чтоб бил в яблочко.
А ненависть к иммигрантам, похоже, как раз то, что ломает коленные чашечки и карьеру старого криминального босса. Он так часто попрекает окружающих неместным происхождением и повторяет: "Вы тут приезжие. Это мой город!" — что в результате уподобляется герою истории про парня, который с разбитой мордой идет по ночному кварталу, размазывая кровь и сопли и повторяя как мантру: "Это мой город. Район не мой". А город с его подпольными барами и тотализаторами, дизайнерскими шмотками и галереями современного искусства здесь, как водится, выступает важным действующим лицом.
Как и в любой многофигурной многоходовке, тут сложно просчитать все варианты. Действовать — скорее зрителю, чем режиссеру — приходится по законам красоты. Если герой вам симпатичен, то любые осложнения разрешатся в его пользу. Что-нибудь образуется. Тут как в шахматах: видишь у соперника проблемный участок — надо атаковать, жертвовать, все окупится. Взгляд скорее верный, чем варварский.
Ричи в западной прессе уже вовсю ругают за бег на месте. Мол, ничего нового он этим "Рок-н-ролльщиком" не открыл, все о том же, да тем же макаром. Пустое. Это ремесленники берутся за что попало. А большие авторы всю жизнь пишут одну и ту же книгу. Для Ричи Центральный Лондон с его футбольно-кокаиновыми головорезами — это как Йокнапатофа для Фолкнера, Дублин для Джойса и Манхэттен для Вуди Аллена. Ну, или как стог сена для Клода Моне, если уж совсем упрощать. Смешно упрекать режиссера в автоповторах и стилистической однородности. Скажите лучше спасибо, что в "Рок-н-ролльщике" не гримасничает Мадонна, а крепыши-отморозки не морщат лоб над шахматной доской. Не бандитское это дело.