После шестилетнего перерыва испанский режиссер Хулио Медем снял фильм с весьма метафорическим зачином. Чайка гадит на охотничьего сокола, сокола выпускают, он убивает чайку. Такое вот иносказание про художницу Анну (Мануэла Вельес), которая претерпевает череду перерождений, в каждом из которых становится жертвой насилия — как правило, мужского, и умирает в мучениях в 22 года. Правда, это все с ней происходит не взаправду, а в гипнотическом трансе. На самом же деле Анна живет в худ-сквоте в Мадриде, который содержит меценатка Жюстина (Шарлотта Рэмплинг). По всей Испании она находит молодые дарования, дает им возможность творить, а потом забирает 70% сотворенного. В этом доме творчества у Анны случается роман с художником Саидом (Никола Казале), но транс с арабскими словами отпугивает арабского коллегу, и он сбегает. Анна остается в компании друзей и Жюстины и продолжает с их помощью плавать в подсознании, где не тесно многим жизням, включая совсем уже древние.
После исчезновения Саида и сеансов самонавигации Анна вдруг решает сменить Мадрид на Нью-Йорк и переплывает Атлантику на лодке в компании отца своей подруги Линды, изрядной сволочи, что, впрочем, совершенно не смущает творческую личность. В Нью-Йорке и разыгрывается финальная сцена фильма, предвосхищенная начальной соколино-чаячьей разборкой. Медем вдруг прекращает мямлить про судьбу и в последние пять минут выдает сообщение, ради которого он и затевал весь худосочный психоанализ. Это уже не просто его фирменная истеричность (например, проткнуть щеку ножом), а жестокость ранга Гаспара Ноэ или Дюмона. Анна, как та чайка, оскорбляет аналогичным действием американскую буржуйскую свинью по фамилии Хоук (то есть сокол), а тот избивает ее чуть не до смерти. То есть девушка лезет на рожон и добровольно становится жертвой, чтобы вполне по-сестрински, по-христиански положить конец страданию женщины в истории. Заодно она старается исправить собственные пути. Говоря языком психиатрии — а Медем по образованию врач-психиатр,— Анна воспроизводит ситуацию травмы, чтобы избавиться от страха перед ней. В кино нечасто говорят про такое, тема еще не уделана чайками. Правда, и здесь все равно выходит, что мужики — козлы.