В театре "Школа современной пьесы" прошла очередная премьера. На этот раз художественный руководитель театра режиссер Иосиф Райхельгауз и знаменитый актер Альберт Филозов поставили пьесу Семена Злотникова "Уходил старик от старухи". В спектакле заняты Мария Миронова, Михаил Глузский и молодой музыкант Игорь Цинман, исполняющий партию скрипки.
На случай, если кто-то сразу не поймет, о чем идет речь, минуте на двадцатой действия возникнет прозрачный занавес с изображением вокзала в Астапово. Но если и этой подсказки окажется недостаточно, то еще через какое-то время в перепалке героев мелькнет имя человека, Астапово обессмертившего. И тогда даже самые близорукие зрители уразумеют, что на фотографиях, висящих по стенам в доме старика и старухи, — не сами герои в молодости, а граф Лев Николаевич, графиня Софья Андреевна, их дети, друзья и знакомые. И не потому, что персонажи пьесы — родня Толстым (хотя при нестихшем еще увлечении генеалогическими чертежами такого поворота вполне можно было бы ожидать). Просто известный драматург советской новой волны Семен Злотников на сей раз написал про то, что если "идея заела", то нормальному человеческому существованию приходит конец, а от многократно повторяющегося призыва "жить не по лжи" — жить не захочется вовсе.
Героев, как обычно у Злотникова, двое, и, как обычно, они — мужчина и женщина. На сей раз это Старик, литературовед, и Старуха, его жена. Они прожили вместе долгую и достойную в общем жизнь, но относительная идиллия разрушилась, когда он полез в старый чемодан и обнаружил там адресованное ей полувековой давности любовное письмо. И тут началось то, ради чего писалась пьеса: обвинения в пошлости, лжи и неправедно прожитой жизни.
"Мне грустно было, что у нас все, как у других", — писал граф Толстой в своем дневнике еще в 1862 году, то есть почти за полвека до прибытия на станцию Астапово. Злотниковский старик на протяжении всей пьесы по-всякому варьирует эту фразу, равно как и другие изречения и поступки кумира: от призывов раздать имущество до беспрестанных попыток покинуть старуху, которые в настоящий уход так и не складываются, но занимают достаточно много времени. Так что ближе к концу представления все чаще вспоминается любимая Толстым фраза из какого-то французского письма: "Простите мне длинноты, у меня не было времени написать короче".
Очевидно, автор рассчитывал, что отсутствие времени в данном случае зритель ему простит: за иронию по поводу любого, а не только большевистского экстремизма публика спустит и не такое. Да и возвышение "обывательской" точки зрения за счет всякого рода "духовности" ей импонирует. Старуха в споре явно одерживает верх, и симпатии на ее стороне. К тому же сам спор в первой части спектакля изобретателен и забавен: мелькает масса литературных ассоциаций, а параллели, нацеленные на снижение "высокого штиля", иногда выстраиваются неожиданно и кажутся удачными. Но во втором действии это перестает быть столь занимательным. Уходы, приходы, перепалки по-прежнему нескончаемо следуют друг за другом, но аргументы уже исчерпаны, и даже актерское обаяние Марии Мироновой и Михаила Глузского лишь отчасти оживляет выдыхающееся действие.
Последним доводом в споре, как и следовало ожидать, становится смерть. Только не старика, как в чете "прототипов", а старухи. Что тоже естественно: умереть должен тот, кого жальче, чтобы окончательно убедить оставшихся в своей правоте. Но прибегнув к этому последнему доводу, Семен Злотников поступил все же недальновидно. Тем самым он признается, что не зря спектакль начинает киснуть и вянуть, а старуха, исчерпав все доводы житейской мудрости, так и не умеет убедить старика, что все его метания не более чем блажь.
В конфликте Толстого и его жены ни современники, ни потомки, как известно, так и не сумели найти правого и виноватого. Даже во времена рьяного увлечения толстовством у Софьи Андреевны находились защитники. Равно как найдутся они и теперь у человека, пожелавшего подчинить судьбу прихотям собственного воображения. Даже если это человек не великий и слова героини: "Он умер — весь мир узнал, а ты умрешь, никто не узнает!" — вполне справедливы. Реплика Злотникова на яснополянскую драму все-таки слишком длинна, чтобы отнестись к ней как к литературоведческой репризе, но не так хорошо сформулирована, чтобы стать серьезным высказыванием.
Впрочем, для бенефисной антрепризы Иосифа Райхельгауза эти соображения вовсе на так важны. Обаяние ее в другом, и ни идеи драматурга, ни качество современной пьесы его разрушить не в силах. Потому что при появлении актеров на сцене здесь раздаются аплодисменты, а в финале весь зал встает, в первых рядах слышна подсказка суфлера, а за возможность видеть на сцене таких актеров, как Мария Миронова и Михаил Глузский, зрители готовы слушать все что угодно, даже долгую игру на скрипке, не лишенную фальшивых нот.
ЛАРИСА Ъ-ЮСИПОВА
Следующие спектакли состоятся 17 и 22 февраля.