Угольные компании заинтересовались энергетикой пять лет назад, как только стало понятно, что РАО "ЕЭС России" намерено передать генерацию в частные руки. Потратив на скупку энергокомпаний не один миллиард долларов, угольщики надеются заработать на рынке сбыта, хеджировании рисков и новом звене добавленной стоимости. Ближе всего к этому "Сибирская угольная энергетическая компания".
Газовая игла
Уголь — второе топливо для электростанций после газа. Причем газ занимает в топливном балансе страны около 70%, из-за чего с периодичностью раз в несколько лет возникают разговоры об опасности газовой зависимости и необходимости диверсифицировать баланс.
Ситуация, казалось бы, должна в ближайшие годы исправиться: если судить по Генеральной схеме размещения объектов электроэнергетики до 2020 года, основополагающем документе отрасли, перспективы у угольной генерации есть. "Устойчиво будет снижаться доля газа (с 68,1% в 2006 году до 56,4% в 2020 году) и мазута (с 3,6% в 2006 году до 1,6% в 2020 году) при интенсивном росте доли угля (от 25,3% в 2006 году до 39,5% в 2020 году). При этом абсолютный объем потребления газа увеличится только на 20%, а угля — в 2,3 раза",— говорится в Генсхеме.
Генеральная схема — программный документ, а реальность — в инвестиционных программах энергокомпаний. Согласно планам РАО ЕЭС до 2015 года в стране должно быть введено более 30 угольных энергоблоков. Многие крупные угольные компании в этой связи решили для себя диверсифицировать бизнес и войти в уставный капитал генерирующих компаний. Однако некоторые из них осознали прибыльность владения энергокомпаниями еще на заре реформирования РАО "ЕЭС России", когда большая часть генерации была в руках государства, а их приватизация казалась крайне отдаленной перспективой.
Кто с чем
Группа МДМ, одним из активов которой было ОАО "Сибирская угольная энергетическая компания" (СУЭК), одной из первых поверила главе РАО "ЕЭС России" Анатолию Чубайсу, который обещал приватизацию генерирующих компаний. В 2003 году МДМ скупила крупные пакеты акций 11 АО-энерго, расположенных в основном в Сибири и на Дальнем Востоке: "Алтайэнерго", "Бурятэнерго", "Кузбассэнерго", "Читаэнерго", "Амурэнерго", "Дальэнерго", "Хабаровскэнерго", "Якутскэнерго" и "ЛуТЭКа", "Челябэнерго" и "Омскэнерго". Большая часть из них была передана СУЭК в процессе ликвидации группы МДМ в 2004 году.
Тогда же МДМ был собран крупный (порядка 6%) пакет акций РАО "ЕЭС России", что позволило сначала представителям группы, а затем СУЭК войти в совет директоров энергохолдинга и активно участвовать в принятии решений по энергореформе.
В ходе реформы РАО ЕЭС АО-энерго распаковались по видам деятельности, сформировались Территориальные генерирующие компании (ТГК) и Генерирующие компании оптового рынка (ОГК). СУЭК за счет своих приобретений к АО-энерго после их консолидации сразу получила крупные доли в четырех ТГК: ТГК-11, ТГК-12 ("Кузбассэнерго"), ТГК-13 ("Енисейская ТГК") и ТГК-14.
Более того, СУЭК, как собственник, смогла даже повлиять на формирование ТГК. Учесть ее мнение РАО ЕЭС пришлось, в частности, в вопросе формирования ТГК-12. Первоначальный план реформы кузбасского АО-энерго предполагал, что генерация "Кузбассэнерго" будет разделена по двум разным ТГК, с чем не согласилась СУЭК, получившая поддержку администрации области. После нескольких месяцев переговоров Федеральная антимонопольная служба согласилась с мнением угольной компании и дала разрешение на формирование одной компании, но с условием, что СУЭК продаст ее 490 МВт мощностей, чтобы не нарушать антимонопольное законодательство. СУЭК выбрала для продажи две станции: Западно-Сибирскую ТЭЦ и Южно-Кузбасскую ГРЭС. Их также купили угольщики — "Евраз" и "Мечел".
Структурирование активов СУЭК вела вплоть до конца 2007 года. В конце 2006 года был проведен обмен с холдингом "Интеррос" Владимира Потанина: СУЭК приобрела у холдинга блокпакет "Красноярской генерации" (которая вошла в ТГК-13), продав долю в ТГК-14.
В 2007 году СУЭК поучаствовала и в обмене активами с другими миноритариями РАО ЕЭС и государством. В ходе реформы энергохолдинга его акционерам должны были достаться акции всех 23 выделенных компаний. Но крупнейшим миноритариям эта идея не очень нравилась — они хотели получить крупные пакеты акций только в потенциально интересных им ОГК и ТГК, а не мелкие во всех. Поэтому весной 2007 года РАО ЕЭС была придумана схема, в соответствии с которой миноритарии, обладающие не менее чем 0,1% акций РАО ЕЭС, могли до реорганизации энергохолдинга обменяться причитающимися им пакетами акций друг с другом. Воспользовались возможностью три основных миноритария: помимо СУЭК, это ОАО "Газпром" и ГМК "Норильский никель". В рамках этого обмена СУЭК получила акции "Кузбассэнерго" (ТГК-12) и ТГК-13 и сейчас фактически контролирует обе компании.
В 2004 году осуществлен еще один проект угольно-энергетической интеграции. Группа "Рускинкор" в марте 2004 года приобрела около 30% акций "Вологдаэнерго", станция которого — Череповецкая ГРЭС — являлась крупным потребителем углей "Русинкора". Однако ГРЭС была включена в состав ОГК-6, причем оказалась в ней одной из наименее мощных. "Русинкор" решил не бороться за энергетику и летом 2004 года продал угольные активы СУЭК.
В настоящее время СУЭК является самым заметным игроком из числа угольных компаний на энергорынке России. Помимо двух вышеупомянутых ТГК, СУЭК принадлежит крупный пакет в "Дальневосточной энергетической компании". Акционеры СУЭК контролируют блокирующий пакет в ТГК-11.
"Кузбассразрезуголь" — второй по величине производитель угля, входящий в настоящее время в состав "УГМК-Холдинга". УГМК пока своих генерирующих мощностей не имеет, хотя имеет планы их построить: у компании запланировано строительство станции мощностью 500 МВт в Кемеровской и 1000 МВт в Свердловской областях.
В 2005 году тогдашние акционеры "Кузбассразрезугля" Искандар Махмудов, Андрей Бокарев и Андрей Козицын решили создать на базе компании энергоугольный холдинг. Для этого был привлечен Михаил Абызов (сейчас владеет Группой Е4), который считался основным владельцем "Новосибирскэнерго". Договоренности включали и обмен активами: владельцы угольной компании должны были получить долю в "Новосибирскэнерго", а Михаил Абызов — в "Кузбассразрезугле". Господин Абызов возглавил "Кузбассразрезуголь", и под его руководством в 2006 году компания провела две крупные сделки: купила контрольный пакет британской угольной PowerFuel и в партнерстве с "Новосибирскэнерго" приобрела 75% "Бийскэнерго". В тот момент Михаил Абызов заявлял о планах по строительству в Сибири электростанции мощностью 0,5-1,5 ГВт.
Но партнерство в итоге не сложилось, появилась информация, что "амбициозная стратегия Михаила Абызова не сошлась с консервативной моделью развития КРУ его акционеров". Уходя из "Кузбассразрезугля" Михаил Абызов получил PowerFuel и "Бийскэнерго".
Энергетический бизнес "Мечела" не столь крупный, как у СУЭК. Он включает в себя Южно-Кузбасскую ГРЭС мощностью 550 МВт, контрольный пакет акций ОАО "Кузбассэнергосбыт" и 49% словенской "Топлофикации Русе" (440 МВт).
Южно-Кузбасская ГРЭС — одна из двух станций, выделенных из "Кузбассэнерго" в процессе формирования территориальной генкомпании (ТГК-12) и проданных на аукционе в конце марта 2007 года. Продавцами акций стали РАО, "Кузбассэнерго" и СУЭК, которые суммарно владели 93% акций станции. К слову, актив мог достаться "Новосибирскэнерго": энергокомпания была одним из конкурентов "Мечела" на аукционе. В комментариях после аукциона представители "Мечела" заявляли, что целью покупки Южно-Кузбасской ГРЭС является повышение эффективности ее деятельности благодаря возможности производить продукцию с высокой добавленной стоимостью из собственного энергетического угля. Кроме того, приобретение станции позволило "Мечелу" снизить стоимость покупки электроэнергии для собственных промышленных предприятий и обеспечить гарантированный сбыт порядка 1,2 млн т угля в год.
Болгарскую "Топлофикация Русе" "Мечел" купил в середине прошлого года у словенской госэнергокорпорации Holding Slovenske Electrarne (HSE). "Кузбассэнергосбыт" — в мае прошлого года у РАО ЕЭС.
Холдинг "Евраз Групп" — еще один энерговладелец, хотя основные его активы сосредоточены в горнодобывающих и металлургических и энергетических активах. Он купил вторую из проданных станций "Кузбассэнерго" — Западно-Сибирскую ТЭЦ мощностью 600 МВт, с целью использовать для основного бизнеса. В сообщении "Евраза" тогда говорилось, что "приобретение Западно-Сибирской ТЭЦ позволит более эффективно управлять затратами на производство стали, а также существенно повысит энергонезависимость металлургических предприятий". Речь в первую очередь шла о Западно-Сибирском металлургическом комбинате, который на тот момент потреблял более 42% вырабатываемого станцией тепла и более 25% электричества. Своя генерация есть на металлургических комбинатах "Евраза" — нижнетагильском и новокузнецком.
Есть еще один предприниматель, в составе активов которого и уголь, и генерация. Это Олег Мисевра, экс-президент СУЭК, который при разводе с владельцами МДМ в 2003 году получил компанию "Сахалинуголь" и 10% "Сахалинэнерго". К слову, партнером господина Мисевры в одном из проектов — ООО "Угольный разрез "Канский"" был Михаил Абызов. Сейчас Олег Мисевра обеспокоен приходом "Газпрома" на Сахалин — в случае газификации острова потребности в угле снизятся.
В России есть примеры и обратной интеграции: когда генерирующие компании покупают угольные мощности. В таких сделках замечены "Иркутскэнерго" Олега Дерипаски, купившее у акционеров СУЭК "Востсибуголь" — поставщика примерно половины требуемого угля, а также ОГК-3 "Норникеля". Генкомпания победила в конкурсе по разработке участка бурого угля в Бурятии.
Гарантия сбыта
Существуют три основных причины прихода угольных компаний в электроэнергетику, считают эксперты. Это рынок сбыта, хеджирование рисков снабжения собственных энергоемких предприятий электроэнергией вкупе со снижением затрат, а также получение доступа к следующему этапу формирования добавленной стоимости энергосырья. Этот шаг логичен, считают эксперты.
"Желание угольщиков инвестировать в энергетику объясняется легко: во-первых, энергетика сама по себе прибыльный и достаточно стабильный бизнес, а во-вторых, угольные компании обеспечивают себе гарантированный сбыт своей продукции", — поясняет эксперт Института проблем естественных монополий, руководитель отдела исследования угольной отрасли Александр Григорьев.
"Топливная интеграция является одним из наиболее очевидных шагов. Некоторые добывающие компании уже осуществили этот шаг, инвестировав в покупку производителей электроэнергии. Тем самым они гарантировали себе сбыт топлива, а также доступ к следующему звену формирования добавленной стоимости", — продолжает аналитик инвесткомпании "Совлинк" Екатерина Трипотень.
В связи с необходимостью экономить газ, о развитии угольных мощностей заявлял даже "Газпром", правда, в то время, пока была актуальна идея создания совместного с СУЭК предприятия. Суть заявлений была в том, чтобы строить больше угольных блоков, а высвобождающиеся объемы газа перенаправлять на экспорт. Нашумевшее партнерство могло создать в России газо-энергоугольного гиганта, под контролем которого оказалось бы около пятой части установленных генерирующих мощностей. Против формирования СП выступали председатель правления РАО ЕЭС Анатолий Чубайс и чиновники различного уровня, включая ФАС. В итоге, в июне компании сообщили о том, что СП не состоится. Официальная версия — не договорились об управлении активами, хотя соглашение о стратегическом партнерстве все-таки подписали.
Стимулом развития угольной генерации могло бы стать и повышение цен в газовой отрасли. Пару лет назад правительство определилось со стратегическим направлением, решив поэтапно увеличивать регулируемую цену газа на внутреннем рынке. Цена должна была дойти до "равнодоходной" с экспортной, то есть приносить "Газпрому" такую же прибыль, как и экспорт. Угольщики обрадовались: чем дороже стоит газ, тем более конкурентоспособен уголь.
Также надо помнить, что газа, по крайней мере дешевого, по регулируемой цене в России всегда недостает. Предприятия "Газпрома", по словам участников рынка, при первой же возможности урезают лимиты поставки. Сверхлимитный газ отпускается уже по коммерческой цене, его можно купить на бирже, у того же "Газпрома" или независимых поставщиков. В любом случае цена выше той, что заложена в государственном тарифе.
Однако построить много угольных электростанций и увеличить долю твердого топлива намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Угольная станция дороже и сложнее газовой. Уголь требует инфраструктуры для транспортировки и подготовки к сжиганию. Также необходимы площади для золоотвалов, установки экологических сооружений. Все это требует больших вложений, нежели газовые электростанции. А в условиях стремительного роста цен на цемент, бетон и металлы энергетикам приходится просчитывать каждый проект практически до копейки.
Интересно, что рост цен на газ делает и уголь более дорогим. Дело в том, что электростанции в России проектируются под конкретные марки угля, что создает зависимость каждой генерирующей мощности от конкретного поставщика топлива. В этой ситуации рост цен неизбежен. Кроме того, это ограничивает экспансию угольщиков в энергетику. "Не все действующие станции могут работать без серьезного перевооружения на угле покупающих их компаний. Были прецеденты, когда станцию покупали, начинали поставлять на нее свой уголь взамен прежней марки, и станция очень быстро приходила в негодность — оборудование останавливалось, и угольная компания теряла на этом деньги", — рассказывает директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин.
Подсчитали затраты и отказались от угольных проектов ОГК-1, ОГК-3 и совсем недавно ОГК-2. ОГК-1 вместо одного угольного энергоблока на Верхнетагильской ГРЭС построит два парогазовых мощностью по 330 МВт. ОГК-3 на Южно-Уральской ГРЭС первоначально планировала построить два угольных блока по 225 МВт, однако затем остановилась на двух ПГУ общей мощностью 600 МВт. ОГК-2 пересмотрела проект на Серовской ГРЭС. Сначала в инвестпрограмме были два угольных блока мощностью по 330 МВт, которые заменили на газовые по 400 МВт. "Они дешевле и их быстрее строить, — поясняет гендиректор Станислав Невейницын, — и мы нашли газ".
Ни для кого не секрет, что любой владелец генерирующей компании или электростанции при возможности использовать газ в качестве основного топлива для своего актива строительство угольной генерации даже не станет рассматривать. Поэтому угольные блоки строят там, где газа нет, зато уголь рядом.
Одно из таких мест — Дальний Восток, а точнее, его граница с Китаем. Уже не первый год прорабатывается огромный — 6000 МВт — проект строительства угольных электростанций, ориентированных на экспорт электроэнергии в Китай. О намерении участвовать в нем заявляла СУЭК. Но вопрос застрял на политическом уровне. Китай готов гарантировать спрос при определенной цене электроэнергии, которая выгодна с точки зрения экономики проекта. Но при таких условиях может получиться, что Россия дотирует дешевой энергией промышленное производство Китая в приграничных территориях.
Еще одна проблема — оборудование. Задумав построить энергоблок на 660 МВт на Троицкой ГРЭС, ОГК-2 столкнулась с ситуацией, когда в России не производят силовое оборудование такой мощности. Есть только опытные образцы, не проверенные практикой. Заказ был сделан в Китае. Однако это оскорбило российских производителей. Дело дошло до заявлений Госдумы: комитет по экономической политике и предпринимательству в конце марта планировал обратиться к занимавшему тогда пост премьер-министра Виктору Зубкову с просьбой разобраться в причинах такого заказа. Однако дальше заявлений дело не пошло.
Угольные станции не только дороже и дольше строить, их эффективность ощутимо меньше. Средний КПД пылеугольной станции — 34%, современной ПГУ — 45%. Проблемы есть и с транспортировкой угля. Во-первых, чем больше транспортное звено, тем больше затраты. А во-вторых, в стране не хватает вагонов.
Эксперты считают планы по увеличению угольной генерации, заявленные в Генсхеме, нереалистичными. "Лозунг в Генсхеме о росте доли угля в топливном балансе популистский и не на чем не основан. Для этого необходима государственная программа, которая бы толкала энергетиков к увеличению использования угля. В противном случае сами новые собственники станций при прочих равных будут выбирать строительство новых газовых станций или вообще могут сократить программу строительства, увеличив сроки ввода объектов", — говорит Сергей Пикин.
"Что ждет отечественную угольную генерацию в будущем? Если судить по сегодняшней ситуации — то перспективы не очень хорошие. Строк строительства угольной ТЭС — от 7 лет, то есть если мы хотим получить новые угольные киловатты в 2015 году, строить необходимо уже сейчас. Именно строить, а не искать и утверждать площадку под строительство, проектировать и согласовывать — это еще минимум 1,5-2 года. Что же будет реально сделано? Максимум — расширение мощностей на уже действующих угольных ТЭС и модернизация имеющихся энергоблоков. Но о достижении заявленных в Генсхеме до 2020 года параметров, по крайней мере в области угольной генерации, речи, к сожалению, идти не может. Время уже упущено", — считает Александр Григорьев.
Покупают и выигрывают?
"Отрасли нужны разные инвесторы, собственники с разной ориентацией", — говорил Анатолий Чубайс в одном из своих последних интервью на посту главы РАО ЕЭС. Это глобальный взгляд, но и более предметный не дает возможности говорить, что присутствие угольных компаний как собственников генерации — это плохо. В отличие от "Газпрома" у угольных компаний нет возможности "закрыть доступ к трубе" для конкурентов их ТГК. Угольным станциям приходится конкурировать не столько друг с другом, сколько с более дешевыми мощностями.
Конкуренция хороша для снижения издержек, но она может оказаться тормозом обновления угольных мощностей. Коалиция НПО обеспокоена скоростью модернизации тепловой энергетики и темпами вывода неэффективного оборудования. "В соответствии с Генеральной схемой размещения объектов электроэнергетики предполагается вывести из эксплуатации к 2020 году только 7,2 ГВт угольных мощностей из нынешних 58,1 ГВт и при этом ввести в эксплуатацию 40-80 ГВт новых мощностей",— отмечается в материалах коалиции. Таким образом, предполагается, что парк угольных станций на 37-50% будет состоять из нынешних неэффективных угольных ТЭС.
По мнению организации, генерирующие компании должны быть заинтересованы в оптимизации электропотребления и теплопотребления на стадии конечного потребителя с целью ускоренного вывода неэффективных мощностей. "В противном случае генерирующие компании будут вынуждены эксплуатировать парк неэффективных ТЭС для удовлетворения неоправданно растущего энергопотребления",— говорится в материалах.
Куда приводит уголь
Угольные компании купили энергоактивы с целью хеджирования рисков по снабжению своих производств и в надежде заработать на цепочке "топливо-электроэнергия". Последнее весьма вероятно для СУЭК, которая готовится к IPO в будущем году. Эксперты отмечают, что владение генерацией повысит цену продажи компании.
"Фактически, только СУЭК нацелена на построение масштабного бизнеса "уголь-электроэнергия-сбыт". Для СУЭК это часть их стратегии, направленная в конечном счете на продажу части бизнеса. Чем больше бизнес будет разнесен на различных товарных рынках — угля, электроэнергии, тепла, — тем он более устойчив и, соответственно, дороже", — считает директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин.
"Интеграция угля и генерации дает дополнительный синергический эффект. По отдельности угольные и генерирующие активы стоят дешевле, чем вместе. Для СУЭК это преимущество, которое позволит выручить больше денег в ходе IPO", — считает аналитик "Уралсиба" Матвей Тайц.
Перевооружение и новое строительство на подконтрольных ТГК может быть выгодно СУЭК еще и потому, что установка новых, более современных угольных энергоблоков позволит высвободить качественный уголь для экспорта — цены на рынках, особенно в странах Юго-Восточной Азии, растут. Например, в котле с циркулирующим кипящим слоем можно сжечь топливо с весьма широким спектром характеристик — влажности, зольности, летучести. Правда, технологии ЦКС пока для России новы, и у наших компаний нет опыта по их внедрению в промышленную эксплуатацию. Но в рамках так называемого плана "ГОЭРЛО-2" — развернутой инвестпрограммы на ближайшую пятилетку — российским энергетикам много чего придется освоить с нуля.
А вот дальневосточные перспективы СУЭК пока не очевидны. Энергосистема Дальнего Востока изолирована от единой энергосистемы России, и создание свободного рынка электроэнергии там пока не планируется. Поэтому угольщикам не удастся быстро получить экономические выгоды от интеграции генерирующих и угольных активов, и СУЭК останется только инвестором и поставщиком топлива. Заявленные планы по развитию дальневосточной энергетики — умеренно амбициозные: правопреемник РАО ЕЭС в регионе, РАО "Энергетические системы Востока" в ближайшие 5 лет хочет нарастить мощность на 13%.
Перспективы других угольных компаний по большей части кроются в весьма очевидных действиях. Правильно подсчитанная экономика проекта строительства угольной станции, повышение эффективности действующего оборудования, снижение издержек. Эти меры способны увеличить прибыль компаний, но вряд ли могут принести бешеные дивиденды.