После шестилетнего перерыва испанский режиссер снял фильм с весьма метафорическим зачином: чайка гадит на охотничьего сокола, сокола выпускают, он убивает чайку. Такое вот иносказание про художницу Анну (Мануэла Вельес), которая претерпевает череду перерождений, в каждом из которых становится жертвой насилия — как правило, мужского, и умирает в мучениях в 22 года. Правда, это все с ней происходит не взаправду, а в гипнотическом трансе. На самом же деле Анна живет в худсквоте в Мадриде, там ее гипнотизирует друг Англо (Асьер Ньюман), а подруга Линда (Бебе, испанская эстрадная певица) снимает сеансы на видео: и любопытство удовлетворено, и видеоарта настрижено.
Сквот содержит меценатка Жюстина (Шарлотта Рэмплинг). По всей Испании она находит молодые дарования, дает им возможность творить, а потом забирает 70% сотворенного. В этом доме творчества у Анны случается роман с художником Саидом (Никола Казале), но он довольно быстро сбегает.
После исчезновения Саида и сеансов гипноза Анна вдруг решает сменить Мадрид на Нью-Йорк — и переплывает Атлантику на лодке в компании отца Линды, изрядной сволочи, что, впрочем, совершенно не смущает творческую личность. В Нью-Йорке и разыгрывается финальная сцена фильма, предвосхищенная начальной соколино-чайковой разборкой. Медем вдруг прекращает мямлить про судьбу и в последние пять минут выдает сообщение, ради которого он и затевал весь худосочный психоанализ. Это уже не просто его фирменная истеричность (например, проткнуть щеку ножом), а жестокость ранга Гаспара Ноэ или Дюмона. Анна, как та чайка, оскорбляет аналогичным действием американскую буржуйскую свинью по фамилии Хоук (то есть "сокол"), а тот избивает ее чуть не до смерти. То есть, говоря языком психиатрии — а Медем по образованию врач-психиатр,— Анна воспроизводит ситуацию травмы, чтобы избавиться от страха перед ней. В кино нечасто говорят про такое, тема еще не уделана чайками. Правда, и здесь все равно выходит, что мужики — козлы.